Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
Анатолия накануне монгольского завоевания
Однако Джурмагун (Чормаган) не был Великим Ханом, и миссия Мухадхаб ад-Дина считалась не вполне официальной. После своего возвращения визирь отправил официальное посольство если не к самому Великому Хану, то как минимум к Батыю, который был его представителем и предводителем всех монголов Запада. Главным в посольстве был наиб Шамс ад-Дин аль-Исфахани, которого султан назначил заместителем Мухадхаба в его отсутствие. Из степи между Доном и Волгой, где располагались ставка Батыя, посольство привезло ярлык, которым Кей-Хосров назначался его представителем в «Руме». Случилось так, что по возвращении Шамс ад-Дин узнал, что Мухадхаб умер. Султан назначил Шамс ад-Дина его преемником и вдобавок в знак особого благоволения сделал его наместником в Кыршехире. Кей-Хосров планировал отправить к Батыю своего малолетнего сына Рукн ад-Дина. Казалось, что худшего удалось избежать. Государство сельджуков продолжило существовать или возобновило свое существование.
Но среди туркменов по-прежнему царило беспокойство. Если судить по тому, как они вели себя в битве при Кёсе-Даге, легко понять, что некоторые из них должны были попытаться воспользоваться ситуацией, чтобы обрести полную независимость. Ареной беспорядков, о которых пойдет речь, стал теперь Восточный Тавр. Существовала ли какая-то более определенная связь между ними и восстанием Баба Исхака, или это был обычный мятеж? Мог ли кто-то из участников первого, более раннего восстания перебраться в тот регион, где произошло второе, как это описал Шинкари, будущий панегирист семейства Караманидов, которые вскоре создали княжество в той части Тавра и, по легенде, считались потомками участника восстания Баба Исхака? В то время, о котором идет речь, туркмен, известный под именем Ахмад, данным ему Ибн Биби, и несколько непонятным именем Готеринус, данным ему братом Симоном, поднял восстание в горах между Коньей и Аланьей. Поддержанный свидетельством своей матери, он назвался сыном Кей-Кубада и заявил, что только он один достоин власти, поскольку его «брат» Кей-Хосров показал, что не способен пользоваться ею. Чтобы покончить с этим, Кей-Хосрову пришлось обратиться к своему соседу – армянскому князю Константину из Ламброна, который в то время взбунтовался против армянско-киликийского царя Хетума и был не меньше Сельджукидов заинтересован в том, чтобы усмирить туркменов. На основании всего двух имеющихся источников, содержащих хронологически противоречивые записи, невозможно точно сказать, когда это произошло. Но на этом дело не закончилось, и всего через несколько месяцев Ибн Биби пишет о появлении в каком-то неопределенном приграничном районе нового «царя» Вайюза, о котором в дальнейшем ничего не известно.
Есть ли какая-то связь между этими событиями и киликийской кампанией 1245 года, предпринятой Кей-Хосровом при поддержке князя из Ламброна? В любом случае у него была дополнительная личная причина предпринять ее: армяне, жившие в средиземноморских землях, решили стать союзниками монголов, поскольку в борьбе против мусульман монголы опирались на поддержку христианских меньшинств, и, когда после Кёсе-Дага мать Кей-Хосрова бежала в Киликию, царь Хетум выдал ее монголам. К тому же неплохо было показать, что власть Сельджукидов еще существует, по крайней мере, в той мере, в которой это касается ее соседей. Возможно, они получили на это молчаливое согласие монголов, безразличных к таким склокам. Под угрозой потери Тарсуса Хетум отдал крепости в Тавре, таким образом обеспечив султану проход на киликийское плато и в то же время позволив ему более эффективно оттеснить туркменов в горы Исаврии. Однако этот локальный успех не имел продолжения. Вскоре после этого зимой 1245/46 года Кей-Хосров умер. Трудности, с которыми в дальнейшем столкнулось государство сельджуков, и более четкое оформление монгольского протектората над армянами помешали возобновлению подобных предприятий, и в 1247 году армяне вернули себе утраченные территории и вынудили хозяина Ламброна искать убежища у своих турецких друзей.
У Кей-Хосрова остались три малолетних сына: старший, Изз ад-Дин Кей-Кавус, одиннадцати лет, – сын от дочери греческого священника, Рукн ад-Дин Кылыч-Арслан, девяти лет, – сын от турецкой женщины из Коньи, и Ала ад-Дин Кей-Кубад, семи лет, – сын от греческой принцессы. Последнего отец назначил стать его преемником, но, поскольку он был младшим и к тому же слабым ребенком, Шамс ад-Дин, сажая его на трон, сделал его братьев «сидящими по правую и по левую руку от него» в качестве соправителей. Затем он поделил высшие должности между своими друзьями и сделал приготовления к поездке Рукн ад-Дина к Батыю, запланированной ранее, но теперь ставшей куда более важной.
Неудачное стечение обстоятельств, а именно тот факт, что все сыновья Кей-Хосрова были малолетними, еще больше усугубляло проблемы сельджукского государства, а требования монголов, очевидно, вынудили султана уменьшить войско. Соответственно, ему стало труднее удерживать в подчинении султаната крупных эмиров, чье влияние уже не раз было отмечено. Они, в свою очередь, ревностно относились друг к другу, и еще до отъезда Рукн ад-Дина некоторые из них были отстранены от власти или убиты другими, которые, что весьма примечательно, обратились за помощью к народной милиции в лице рунуд и акхи, о которых мы поговорим позже и чье влияние, естественно, возросло, когда центральная власть пришла в упадок. Благодаря искусным маневрам Шамс ад-Дину удалось одержать верх над своими противниками, и, женившись на матери султана, он уверился в том, что верховная власть принадлежит ему. Возможно, так бы оно и было, если бы не различные группировки, которые, как это часто бывает, обратились за помощью к иноземному суверену. Кроме того, монголы автоматически отдавали предпочтение тем правителям, которые лично приезжали к ним, чтобы выразить свое почтение, чем тем, кто этого не делал. Тайные враги Шамс ад-Дина внедрились в посольство Рукна. Впоследствии заговорщики без труда уговорили Батыя отдать Рукн ад-Дину ярлык, согласно которому султанат был пожалован ему. По возвращении в восточную часть владений Сельджукидов под охраной монгольского эскорта этот ярлык обеспечил Рукн ад-Дину признание. Наиб Изз ад-Дина Каратай, хотя он и не был приспешником монголов, рассудил, что нет другого выхода, кроме того, чтобы уступить. Он замыслил убить визиря, и тот был обезглавлен (Dhu’l-Hijja 646 (март 1249) г.).
Однако при попустительстве самих монгольских посланников остался открытым вопрос, исключает ли ярлык братьев Рукн ад-Дина, и если нет, то как следует разделить власть между ними. Чтобы обеспечить единство государства сельджуков, Каратай хотел установить нераздельную власть всех трех братьев. Другие предпочитали разделить Малую Азию между Изз ад-Дином, которому досталась бы западная часть, и Рукн ад-Дином, который получил бы восточную половину. Вопреки неоднозначности текстов, вначале, по-видимому, был принят второй вариант. Но потом, когда два брата в сопровождении своих небольших отрядов встретились в Аксарае, эмиры с обеих сторон, не уверенные в своем собственном будущем в случае разделения, вступили в бой. Отряд Изз ад-Дина одержал победу. Затем, чтобы обеспечить мир, Каратай и его друзья осуществили первый вариант. Правление было реорганизовано, и с этого момента истинным хозяином с присвоением ему титула атабека при Изз ад-Дине стал Каратай (Rabi’I 647 (июнь 1249) г.).
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
