Я замолчала, вновь переживая ту безобразную сцену в подъезде, впечатлившую всех соседей на площадке. Никто не сказал мне этого прямо, но понимание в знакомых глазах жгло стыдом меня еще несколько недель, заставляя опускать глаза при встречах.
– Но его это не убедило? – тихий вопрос Баринова вывел меня из оцепенения, вынуждая встряхнуться и продолжить.
– Нет, не убедило, – утвердительно кивнула я в такт рассказу, – совсем. Он лишь бросил, что дает мне время остыть и одуматься. Что всегда будет рядом и чтобы я привыкала к мысли о нашем совместном будущем.
Тоскливый вздох разрезал тишину салона, сгущая атмосферу. Хотелось выбраться на свежий воздух, чтобы мороз освежил голову, поэтому я заговорила быстрее.
– Я не обратила внимания на его слова. Не поверила. И, как оказалось, зря… Я замкнулась в себе, вычеркнув из жизни общих друзей и знакомых. Но полностью изолироваться не смогла. Совместный школьный проект с одноклассником привел к тому, что мы много времени проводили вместе. Я видела его симпатию, но не придавала ей значения, не желая отношений. Но парень оказался настойчивым, раз за разом провожая до дома, пока однажды его не подкараулили дружки Брагина. Принудительная беседа о том, кому я принадлежу, закончилась сломанной рукой, сотрясением мозга и проблемами со зрением. А я с тех пор зареклась заводить отношения и друзей. И мне это прекрасно удавалось до недавнего времени.
– Это точно, – Никита попытался меня развеселить, но получилось плохо. Тогда он продолжил, – а недавно он активизировался?
– Да, – кивнула, поворачиваясь к нему лицом, – начались звонки, будто случайные встречи, пару раз даже доставка цветов приезжала. Я не открыла. А остальному ты был свидетелем, так что…
Я посмотрела ему прямо в глаза и, вывернувшись, сама сжала его руки своими.
– Я боюсь, Никита, – выпалила свой главный страх, не в силах сдерживать его в себе, – очень боюсь, что он отомстит. Что найдет способ навредить тебе, а я снова ничего не смогу с этим сделать. Будь осторожнее…
– Не переживай, Янка, – легкомысленно, как мне показалось, улыбнулся он, подмигивая мне, – на этот раз все будет хорошо. Верь мне.
Этот разговор состоялся в понедельник.
И я поверила.
Точнее верила… до сегодняшнего дня.
А сейчас, наблюдая, как Баринов, привычно немного опоздав, забегает в аудиторию, быстро найдя меня глазами и улыбнувшись в приветствии, я чувствовала, как леденеет сама душа.
Свежие следы драки на красивом лице слишком бросались в глаза, чтобы их проигнорировать. И почему-то я была уверена, что это не простая «встреча» с косяком утром.
Страх… боль… паника…
Чувства накатили разом, выбивая воздух из легких и вынуждая приоткрыть рот в безнадежной попытке насытиться кислородом.
Все повторялось.
Только на этот раз я не смогу просто попросить прощения. Не смогу простить себя, если с парнем что-то случится. Не смогу жить как раньше, если цена его хорошего ко мне отношения окажется неоправданно высокой…
Решение пришло неожиданно. Хотя нет, вру. Оно давно бродило на задворках собственного сознания, поджидая удобного момента. И именно этим утром оформилось в четкий приговор. И приговаривала я не мажора, а саму себя. И пусть после этого придется сгореть заживо в огне собственных несбывшихся надежд и желаний, но безопасность Баринова этого стоила. Нет вины Баринова в том, что на его пути оказалась именно я. И не ему расплачиваться за мои ошибки.
Я отпущу парня сегодня вечером, сразу после концерта. Выгадав маленькую отсрочку, но прощая себе эту слабость. И плевать, что желания еще не выполнены – Волков почти дозрел и я сделаю все, чтобы получить это злосчастное приглашение. А третьего желания все равно нет, сойдет и последний танец. Три минуты запретной близости, как жирная точка в наших невозможных отношениях.
И все вернется на круги своя.
Безалаберный и беспечный мажор.
Упрямая и нелюдимая зубрилка.
А беспросветное унылое завтра не такая уж и большая плата, если на кону оказывается собственное сердце.
Глава 31Яна
Ну, вот и все. Пошел обратный отсчет.
Я положила сотовый на столик в комнате, закончив разговор с оператором службы такси. Машина должна была подъехать всего через сорок минут, а мне никак не удавалось совладать с волнением, противной дрожью пробегавшим вдоль позвоночника и шевелившим мелкие волоски.
И дело было не только в моем решении вернуть все на круги своя. Я уже успела продумать наш разговор до мелочей, выверяя каждое слово до интонаций. А вот выступление на публике грозило обернуться тяжелейшим испытанием. Зачем согласилась? Да и сама не знаю. Все произошло так быстро, что осознать, на что подписываюсь, не успела. А теперь, едва стоило представить, что я стою перед десятками студентов и преподавателей, улыбаюсь, говорю что-то в микрофон, пока меня рассматривают сотни глаз, как под микроскопом, и дыхание застревало где-то в горле, а в животе затягивался скользкий узел страха.
Чтобы окончательно не поддаться панике и упадническому настроению, я старалась ни минуты не сидеть на месте, занимаясь всем и ничем одновременно. Повезло, что сегодня не отменили занятия – времени до концерта оставалось всего три часа, поэтому существовала вероятность, что я не дойду до невменяемого состояния.
На дверце шкафа на маленьких плечиках висело самое красивое платье в моей жизни. Потратив с Иркой, которую я взяла в качестве эксперта и для моральной помощи, целую вечность, мы все-таки нашли тот самый наряд, который покорил мое сердце и душу. Нежного персикового цвета, с открытыми плечами и длиной до середины голени, оно заставляло себя почувствовать хрупкой феей, готовой в любой момент взмыть на трепещущих полупрозрачных крыльях вверх, к мерцающим звездам. Тончайшее кружево с золотистым напылением окутывало атласный лиф, «перьями» спускаясь на юбку и перекидываясь неширокой лямкой через левое плечо. Сама же юбка, из разноуровневого фатина, невесомо разлеталась при каждом шаге, приятно скользя по бедрам.
Каждый раз, останавливая взгляд на этом чуде швейного искусства, я непроизвольно задерживала дыхание. И пусть за него и пришлось выложить довольно ощутимую для моего бюджета сумму, оно того стоило.
Но время неумолимо бежало вперед, вынуждая поторапливаться.
Я приняла душ, высушила волосы и заплела их в пышную косу, спустив ее на правое плечо и вплетя золотистую широкую ленту, в тон платью. Это была идея Суколовой, и стоило признать, что она оказалось стоящей. Распаковала новые телесного цвета чулки и долго держала их в руках, удивляясь мягкости. Затем, с величайшей осторожностью надела на себя и не удержалась – глянула в зеркало.
Оттуда на меня смотрела удивительно сексуальная девушка в белом лифчике без лямок, трусиках-стрингах в тон и тонких чулках… я засмотрелась. Видеть себя такой было непривычно. Странно. И необыкновенно волнующе. Настолько, что не удержалась и скользнула пальцами по бедрам, талии и груди, обозначая приятные изгибы. Изнутри поднялось знакомое томление, а я на секундочку представила, что в комнате не одна… И этот кто-то молча поедает меня жадным взглядом, не оставляя без внимания ни сантиметра на моем теле… очерчивая упругую грудь и бедра, не прикасаясь и пальцем, но этого и не требовалось… заставляя гореть и плавиться от чужого желания и тонуть в своем собственном…
