Но это необычное проявление магии не интересовало королеву Эстию. Она не страдала от иллюзий, что король Бифальт сможет полюбить её, стань она помоложе. Когда они поженились, она была достаточно молода, но он до сих пор так и не притронулся к ней.
Наконец королева нашлась что ответить:
– Если магистр Фасиль рада вашей компании, Лилин, то и я рада. Но я полагаю, что нам не потребуется ваша защита. Гарнизон Пятимостья выделит нам большой эскорт. А когда я доберусь до Малорессы, то смогу взять с собой такое количество гвардейцев, какое мне потребуется.
Служительница опустила голову, скрывая улыбку.
– Но сначала, Ваше Величество, Вам нужно будет добраться до гарнизона.
Эстия решила счесть это за оскорбление.
– В Беллегере правит король Бифальт, – огрызнулась она. – Здесь мне ничего не угрожает.
Он доказал свою и заслужил её верность тысячу раз. Он огорчал её. Иногда он приводил её в бешенство. Но Эстия не терпела, когда люди сомневались в нём.
В ответ на раздражение королевы Лилин только пожала плечами.
– В таком случае, Ваше Величество, мне будет приятно просто сопровождать Вас, ведь я увижу новые места. Время, проведённое с Вами, не будет потрачено впустую.
Эстия пыталась говорить легко, как и её собеседница. Тем не менее мысль о возможной угрозе беспокоила её. В течение многих лет королева с подозрением относилась к канцлеру Постерну, но не обращала на свои подозрения внимания. Теперь, наоборот, беспричинная тревога нашёптывала подсознанию, что стоит остерегаться. Эстия недостаточно основательно расспросила Постерна, и это смущало её. Возможно, за его предательством стояло что-то ещё. Возможно, у него были союзники. Возможно…
Но её спутники не могли ответить на эти вопросы. И Эстия усилием воли заставила себя не думать об этом. Постерн сейчас под стражей. Если бы он хранил какие-то тайны, её муж выведал бы их. И начал бы действовать. У Эстии не было причин для беспокойства.
Повернувшись к магистру Фасиль, она перевела разговор на другую тему.
– В любом случае, магистр, я рада вашей компании. Когда вы объявили, что присоединитесь ко мне, я была не готова к такому повороту. Я не подумала об этом заранее. Теперь я понимаю. Я должна буду бросить вызов моему отцу, но я не смогу в одиночку справиться с ним. Как вы знаете, он тоже магистр. Он владеет Казнью Молний. У меня осталась надежда на то, что он любит меня. Но свой дар он любит больше. Мне понадобится ваша поддержка, если вы решите рискнуть и выступить против него.
Почему же ещё магистр Фасиль отправилась с ней?
– Впрочем, за все эти годы, магистр, я так не узнала, в чем заключается ваша сила. Никто не говорил об этом. И я не видела, как вы её используете. – Возможно, именно поэтому принц Джаспид спросил у королевы от имени короля Бифальта, доверяет ли она магистру Фасиль. – Теперь я должна узнать, что это за сила. Какой Казнью вы обладаете? Можно ли с её помощью победить человека, в совершенстве владеющего Молнией? – Более чем в совершенстве, ведь он смог поработить нуури. – Достаточно ли будет ваших сил, чтобы сразиться с моим отцом?
Пока королева спрашивала, старуха провела несколько раз руками по лицу, как будто разминая его или пытаясь изменить его черты. И когда она отняла свои руки, оказалось, что лицо её теперь похоже на пустую, бесстрастную маску. Только глаза, черневшие, как ягоды смородины в тесте, намекали на то, что за этой маской ещё живут чувства.
Тихим голосом заклинательница ответила:
– Дар короля Смегина мне известен, Ваше Величество. Но я бы предпочла поговорить о Вашем.
Эти слова поразили Эстию так, что она не смогла проронить ни слова.
Сколько раз королева спрашивала себя, почему она не получила дар теургии, которым обладал её отец? Большую часть своей жизни, в самых тёмных уголках своего сердца, принцесса чувствовала себя лишённой законного наследства, потому что самое сокровенное, чем обладал король Смегин, ей не досталось.
Конечно, сёстрам тоже было отказано в магии. Но это не было для них потерей. Эстия вздрогнула, подумав о том, какое применение Кротость и Робость нашли бы для любой из Казней. Но в отличие от них, она, Эстия, была любимицей отца…
Ей пришлось заставить себя вернуться в реальный мир, чтобы услышать слова магистра Фасиль.
– Я понимаю Ваше замешательство. Этот дар очевиден для меня, но сами Вы не знаете о нём. Через это проходит каждый заклинатель. Дар не даёт о себе знать ни намёком, ни одной мелочью, пока не пробудится. Здесь требуется вмешательство другого заклинателя.
А как он переходит от родителя к ребёнку, от одного из родителей именно к этому ребёнку, а не к другому, или вообще ни к одному, а к внуку, это вопрос, на который нет ответа. Дар передаётся по кровному родству. Это всем известно. Но как кровь выбирает тех, кто получит дар, и в каком поколении этот дар проявится – архивариус утверждает, что ни в одной из книг Последнего Книгохранилища не содержится это знание. Мы знаем только, что дар передаётся всегда непредсказуемо и всегда только одному.
Тем не менее любой заклинатель, чей дар уже пробуждён, увидит наличие дара, которому только предстоит пробудиться. – Вдруг тон магистра Фасиль стал язвительным. – Король Смегин с самого Вашего рождения знал, что у Вас есть способность к магии. То, что он всё это время держал свои знания в тайне, многое может о нём рассказать.
Старуха сказала бы и больше, но Лилин коснулась её запястья, подав знак, что следует остановиться.
– Дайте ей минутку, магистр, – мягко попросила ассасин. – Вы перевернули её мир с ног на голову. Она просто не сможет осознать всего за такое короткое время.
«Минутку?» – чуть было не воскликнула Эстия. Минутки было явно недостаточно. Многих дней и то вряд ли бы хватило. Эстии придётся пересмотреть каждую беседу со своим отцом, каждую мысль, которая когда-либо приходила ей в голову, пока она слушала его, каждое вызванное им невыносимое страдание. Ей придётся отыскать в памяти все намёки на правду о себе, правду, которую он скрывал. Использовав магию, чтобы поработить нуури, он предал и Амику, и Беллегер. Он предал короля Бифальта, для которого возможность войны за Последнее Книгохранилище была такой же реальной, как если бы её начертали у него на лбу. Но со своей дочерью – своей любимицей – король Смегин поступил ещё хуже. Он скрыл её суть, то, кем она была.
Теперь она понимала его презрение к младшим дочерям. Каждый взгляд на них был для него подтверждением, что они не обладают талантом к теургии. Но она сама избрала бы его презрение. То, что отец по необъяснимым причинам предпочитал её сёстрам, то, что он приблизил её к себе, всё это оказалось гранатой с фитилём длиной в несколько десятилетий. И когда граната взорвалась, остались лишь обломки.
Тем не менее, несмотря на нанесённую ей рану, Эстия отреагировала быстрее, чем можно было ожидать. Внезапно, настолько внезапно, что заклинательница, похоже, даже испугалась, королева вскочила, опершись на край стола, словно намереваясь броситься на старуху. Задыхаясь, она потребовала:
