Книга Государство Сократа - Андрей Сандаковский

После прозвучавшего выстрела сознание Андрея выключилось. Но вот сквозь веки стал сочиться свет, сначала слабый, а потом все сильнее и сильнее. Наконец он стал настолько ярким, что начал больно резать глаза, хотя они были закрыты. «Вот и свет тоннеля в потусторонний мир, – подумал он, – надо же, а я в это не верил». Он открыл глаза и привстал. Это бил свет из окна, яркий солнечный свет. Андрей лежал на кровати Клауса. В хорошо известной ему комнате.

– Фу-ты ну-ты, – облегченно вздохнул Андрей, – это был всего лишь сон. Надо же присниться такому. Генрих с пистолетом, клочок моего рисунка. Но сон может быть вещим, надо поаккуратнее со старшим братцем.

Тут в дверь постучали.

– Да, да, входите, входите, дверь не заперта, – радушно пригласил Клаус.

В комнату вошел Генрих с пистолетом наперевес. «Дежавю какое-то, что за напасть?» – успел подумать Андрей. Старший брат навел на него ствол и со словами: «Умри, московский шпион!» – выстрелил почти в упор.

Опять пустота, и опять забрезжил свет. Но не такой яркий, как в первый раз. Андрей открыл глаза. Он сидел в комнате Клауса на стульчике за компьютером.

– Что за сны мне стали сниться ненормальные? – возмутился он. – Наверное, в шахматы перезанимался.

Было девять часов утра. Помнится, должна была быть суббота. Вчера он победил Яна в шахматы. Клаус вышел из комнаты в коридор, чтобы осмотреться. И тут он обратил внимание, что пол в коридоре на такой, как обычно, а выложен из цветных напольных плиток синего и красного цветов. Здесь явно что-то было не так. Он еще раз присмотрелся к полу и увидел не цветные, а прозрачные плитки. Сквозь них был виден первый этаж.

– Я все еще во сне. Надо просыпаться скорее.

Видение исчезло, он опять увидел свет сквозь веки. Разлепил глаза. Перед ним стояла улыбающаяся Наташа, его супруга.

– Вставай, в школу опоздаешь, скоро первый урок.

– Погоди, Наташ, какая школа? Или я что, устроился учителем? – Андрей спустил ноги с кровати на пол и осмотрелся. Он был в комнате Генриха, в его спартанской обстановке, на кровати без подушек. Это явно был сон, потому что Наташа не могла быть в доме Вальтеров. И это уже раздражало. Так можно спутать сон с реальностью. Надо было как можно скорее освободиться из тенет бога Гипноса.

Опять затмение, потом свет. Андрей открыл глаза, подозрительно озираясь и повсюду ища подвох. Дверь с шумом распахнулась и вбежала Машенька.

– Клаус, вставай, вставай, лежебока. Уже десять утра, хватит спать!

– Встаю, уже встаю, – Клаус откинул одеяло, – что-нибудь случилось? Мы куда-то собираемся?

– Конечно, собираемся! На тот свет собираемся! Там Генрих внизу бегает с пистолетом и кричит, что всех поубивает, что все мы русские шпионы!

– О нет! Сколько можно! – Андрею казалось, что он кричит во всю глотку, что есть мочи. Но на самом деле он лишь мычал, не в силах разлепить губы.

– Любимый, ты очнулся! Как ты? Глаза открыть можешь? – услышал он до боли знакомый нежный голос.

– О, значит, я вовремя зашел! – послышался другой, мужской голос. – Андрей Александрович, вы очнулись?

Андрей поднял веки и огляделся. Он лежал на больничной койке. Рядом сидела его жена Наташа, а у изножья кровати прохаживался Доброхотов – клиент, из-за судебного дела которого Андрей и оказался на больничной койке.

– Ох, как мы за тебя переживали, – Наташа провела нежной ручкой ему по лбу, – ты так долго не приходил в себя. Целых два дня.

– Два дня??? Я был без сознания два дня? – тихо пролепетал Андрей.

– Да, целых два дня! – пробасил Доброхотов зычным голосом. – Это тебе, конечно, покажется слишком долгим. Но нам-то каково было! Нам вообще показалось, что целая вечность прошла.

– Я думал, что прошло не менее двух месяцев, – сам себе под нос прошептал Андрей.

– Два месяца! Вот шутник! – Доброхотов был в отличном расположении духа. – Это хорошо, значит, быстро на поправку идешь. Давай, оклемаешься, мы этому Ноздреву устроим баню. Я уже все придумал, как мы с ним поступим. Ладно, не буду вам мешать. Вот тебе задание – чтобы к концу недели был на ногах как штык!

Доброхотов вышел из палаты. Наташа была вся в слезах. Андрею хотелось думать, что это слезы счастья оттого, что он пришел в себя. Она ему без устали шептала, как они за него волновались, как она двое суток напролет сидела у его изголовья, чтобы следить за капельницами и приборами. Медсестре, нанятой Доброхотовым, она этого доверить не могла.

Андрей лежал, и широкая улыбка расползалась по его лицу. Он думал о том, как хорошо дома, как хорошо быть живым и рядом с семьей, с любимой Наташенькой. Только один неразрешенный вопрос мучил его:

«Неужели все это время, два с лишним месяца, которые он помнит от первой до последней минуты, проведенные в государстве Сократа, были просто сном?!»