– В таком случае открой маленький ресторанчик. Или закусочную. Пусть каждое утро там подается завтрак, а обед – раз или два в неделю. Можешь осуществить свою мечту прямо здесь, в этом городе. Тогда у тебя будет сезонный наплыв посетителей. Зимой ты закроешь свое заведение, и поедем куда-нибудь отдыхать.
Сюзанна задумалась. Он, похоже, говорил серьезно.
– И будем здесь жить? Не шути так, Марк. Мы же ньюйоркцы.
– У нас нет летнего загородного дома. Давай проводить лето в Асконсете.
– Ну да, конечно. Будем здесь жить, и наблюдать, как мама развлекается с Карлом.
Марк убрал руки с ее талии.
– Ты живешь в Асконсете уже несколько недель. Неужели ты не изменила своего отношения?
– Свадьбу никто не отменял. Слава Богу, у мамы есть поставщик продуктов. Мне не придется готовить праздничный обед.
– Перестань, Сюзанна.
– Я по-прежнему считаю, что этой свадьбы быть не должно.
– Ты читала ее воспоминания?
Сюзанна вздохнула. Она не раз пожалела, что рассказала Марку про эту дурацкую книгу. Он теперь спрашивает ее об этом при каждом удобном случае.
– Нет, у меня и без того есть что почитать.
Он прикусил нижнюю губу. Она хорошо знала этот жест. Сейчас он скажет то, что ей совсем не понравится. Сюзанна поспешила его опередить:
– Только не говори, пожалуйста, что другие книги могут подождать.
– Но это так, – мягко возразил он. – Воспоминания важнее.
– Для мамы. Но не для меня.
– А должно быть и для тебя. Она все-таки твоя мать.
– Она совершает ошибку.
– Ошибку? – спросил он. – Выходя замуж за Карла? И что это изменит, кроме того, что ей будет не одиноко? Почему это так тебя беспокоит?
Сюзанна нахмурилась. Муж всегда и во всем ее поддерживал, и теперь его слова больно ее ранили.
– А почему ты спрашиваешь об этом?
– Потому что люблю тебя. Потому что знаю, какая ты на самом деле – любящая, заботливая, великодушная.
– Она моя мать, – возразила Сюзанна. – С родными все по-другому.
Он кивнул:
– Да, я понимаю. Но нельзя пренебрегать здравым смыслом.
– Ты хочешь сказать, что я им пренебрегаю?
– Нет. То есть частично. Во всяком случае, когда дело касается твоей матери. Впрочем, это даже не отсутствие здравого смысла, а некоторая ограниченность. И это меня пугает.
– Почему? – спросила Сюзанна. Что-то в его тоне насторожило ее. – Это касается только мамы и меня. При чем тут ты и я?
– Нет, нас с тобой это тоже касается, – спокойно проговорил Марк. – Я стал все чаще задумываться о грядущей старости. Что я буду делать, когда уйду на пенсию? Можно, конечно, праздно сидеть и дряхлеть, как мои родители, но тогда смерть настигнет скорее. А я хочу жить, Сюзанна. Я хочу попробовать что-нибудь новое.
Он никогда так раньше не говорил с ней.
– И что же именно?
– Не знаю. Может, буду преподавать. Или займусь живописью. А может, стану путешествовать. Не знаю, Сюзанна. Я просто не хочу замыкаться в себе. И твое сердце тоже должно быть открыто всему новому, иначе как мы будем жить? Я не собираюсь заставлять тебя делать то, что тебе не по душе. Но мир велик, и мы обязательно найдем то, что интересует нас; обоих. Надо всего лишь продолжать жить. Подъезжая к дому, я видел, как Карл играет в теннис с какой-то девчушкой, и он показался мне гораздо моложе своего возраста. Это потому, что он ведет активную, насыщенную событиями жизнь. Мне бы хотелось, чтобы наша старость была такой же. Но это зависит не только от меня. Если ты не можешь принять перемены в жизни твоей матери, что же говорить о нас?
– Перемены переменам рознь, – заметила Сюзанна.
– Конечно, – согласился Марк. – И мы не знаем, что нас ждет. Нашим детям это может не понравиться, но значит ли это, что мы сделали неправильный выбор? Что хорошо для нас, не обязательно подходит для них. И то, что хорошо для Натали, вызывает у тебя раздражение. Но она же не просит тебя выйти за Карла. – Он перевел дух и добавил: – А вдруг я умру раньше тебя? Если это случится и после моей смерти ты встретишь мужчину, с которым будешь счастлива, что в этом плохого? А если дети тебя осудят, то это будет говорить об их ограниченности.
Сюзанна скрестила руки на груди.
– Ты намекаешь на меня?
– Поговори с ней, Сюзанна. Или прочитай ее книгу. Ты должна это сделать.
* * *
Как-то странно все складывается, размышлял Саймон.
Вот, к примеру, погода. С одной стороны, она сейчас просто идеальная. Солнце наполняет виноград сладостью, плесень больше не появляется. С другой стороны, этот ураган, зародившийся над Атлантикой, неумолимо приближается к Род-Айленду.
Сюзанна. С одной стороны, она доверяет ему виноградник, как доверял ее отец. С другой стороны, она говорит с ним только о винограднике, подчеркивая, что он не является членом ее семьи.
Оливия. Она принесла в его жизнь страсть, какой он раньше не знал. Она не похожа на Лору, и он не собирается их сравнивать. Но она уезжает через три недели.
Тесс. Настоящий сорванец, хотя и милая девчушка. Вон она, крадется между рядами кустов.
– Я знаю, что ты здесь, – сказал он довольно громко. – Тебе что-то нужно или просто так пришла?
Она замерла на мгновение, потом спросила:
– А откуда вы узнали, что я здесь?
– У тебя большущие оранжевые кроссовки. Это теперь модно?
– Да такие носили еще в прошлом году! – сообщила она, просунув голову между ветками. – А у модных кроссовок подошва еще толще. Но мама мне такие вряд ли купит. – Она нагнулась, собираясь пролезть под проволокой.
Он окликнул ее:
– Осторожнее, ты заденешь виноград. Обойди с другой стороны.
Тесс бегом обогнула ряд и через несколько секунд стояла перед ним, засунув руки в карманы шортов.
– Ну вот, теперь это похоже на виноград, – одобрительно заметила она. – А как они на вкус?
– Вот и попробуй. – Он сорвал самую крупную виноградину с куста.
Она сунула ее в рот и поморщилась.
– Кислый.
– Вчера он был кислее. А завтра будет слаще.
Тесс оглядела кусты, которые давно ее переросли.
– А вы опять их прореживаете?
– Нет. Просто хожу и проверяю, не клюют ли птицы виноград.
– А если клюют, что будете делать?
– Стрелять из пушки.
