– Что именно?
Лайам на минуту прикрыл глаза, собираясь с силами. И толькопотом наконец решился. Он чувствовал себя при этом палачом на плахе.
– Я возвращаюсь к Бет, – произнес он. Сашауставилась на него непонимающим взглядом, – возвращаюсь к Бет, –повторил он. В одно мгновение она стала похожа на подстреленную птицу. Онарезко села.
– То есть ты едешь завтра назад в Вермонт, да? –Она не могла дышать и хваталась за соломинку.
Он покачал головой.
– То есть я возвращаюсь к ней как муж. Ей одной несправиться. Шарлотту придется ставить на ноги долгие месяцы, да и тонеизвестно, поправится ли она совсем. Бет от меня никогда не было никакойпомощи. Теперь я должен быть там. Она хочет, чтобы я вернулся, уж не знаюпочему. Наверное, с головой что-то. Двадцать лет я был ей отвратительном мужем.Толку от меня не было никакого, знай куролесил да кистью махал. А теперь ядолжен стать ей реальной опорой. Я не могу оставить ее наедине со всем этим,Саша. Просто не могу. Видишь ли, когда произошло несчастье, она сразу разорвалапомолвку. Говорит, что никогда ему не простит, и просит меня вернуться. –Он смотрел на Сашу, и по его щекам лились слезы. Он ее любит. Но и свою женутоже. А Бет сейчас нуждается в нем больше, чем когда бы то ни было. И онвозвращается к ней, он не может предать ее еще раз. Он виноват перед Бет, переддетьми, перед Сашей. Но он не может отказать Бет!
– Это не основание для того, чтобы возвращаться в семью.Побудь с ними хоть полгода, если нужно. А то и год. Но по той лишь причине, чтонужно выхаживать заболевшего ребенка, в семью не возвращаются. Что будет, когдадевочка поправится? Ты останешься с Бет и в той семье до конца дней?
– Саша, я ведь от нее не уходил, – напомнил Лайам.—
Это она меня бросила, и заслуженно. Я бы никогда не ушел ниот нее, ни от детей.
– О господи! Ушам своим не верю. – У них самихтолько-только наладились отношения, а сейчас они лежали в одной постели.Правда, за весь вечер он к ней не притронулся. Он приехал только затем, чтобыпобыть с ней вместе на прощанье и лично сообщить, что опять уходит, на сей разнавсегда. – Боюсь, сейчас тебе не следует принимать такого решения, у тебяв голове все смешалось. И у Бет тоже. – Саша билась за свое счастье. Но,глядя в его лицо, видела, что уже проиграла. На этот раз ей не одержать победы.Все кончено. Их счастье в конце концов оказалось все-таки несбыточным, хоть исовсем по другой причине. И у нее не было аргументов, чтобы предъявить ему. Настороне Бет были двадцать лет совместной жизни и трое детей, из которых одинсейчас находился в тяжелом состоянии. У Саши не было ни малейшего шанса. –Может, подождешь принимать решение, выспишься сначала, придешь в себя?
– Саша, здесь нечего решать. Я не могу оставить Бетнаедине с бедой. И не могу бросить своих детей. – Он и вправду повзрослел,наконец-то стал ответственным отцом семейства, и она ему больше не нужна. И онадаже не могла с ним спорить. Потому что понимала, что он поступает правильно.Для всех. Для всех, кроме нее. У нее было чувство, как будто он нанес ейсмертельный удар. Собственно, так оно и было. Лайам обнял ее, и она в голосзарыдала. – Саша, прости меня, я так перед тобой виноват! Я тебя люблю. Ихотел быть с тобой. Хотел, чтобы все у нас было хорошо. Но сейчас мне надовозвращаться. Клянусь, если бы не это несчастье, я бы на тебе женился. Я этогоправда хотел. Но сейчас не могу.
Для обоих это была трагедия. Но Бет он тоже любил, Саша эточувствовала. Она читала это в его глазах. Безумие, бред, но он действительнолюбил их обеих. А Бет он был многим обязан. Саше придется уступить. Она будеттой жертвой, которую он принесет ради собственного ребенка.
Они долго лежали обнявшись, оплакивая друг друга и сожалея отом, что все сложилось именно так. Саше хотелось рассердиться, даже взбеситься,возненавидеть его, но не получалось. Она не была разгневана, у нее просто былоразбито сердце. Это было так же горько, как утрата Артура, а может, и хуже.Ведь если Лайам вернется в прежнюю семью, он все равно не перестанетсуществовать для Саши. Она будет помнить о нем каждую минуту, будетпредставлять, как он живет в своей семье, спит с другой женщиной, ласкает ее. Изнать, что никогда, никогда он не будет с ней.
– Если хочешь, я разорву контракт с галереей. Не хочуделать тебе больнее, чем есть.
– В этом нет необходимости. Это было бы нечестно поотношению к тебе. Ты можешь вести дела с Карен и Бернаром, и мы не будемвидеться. – Саша знала, что теперь видеть его будет ей невыносимо. И дажеговорить с ним. От этой боли она может просто умереть. Никогда в жизни ей небыло так нестерпимо больно.
Наступило утро, они все так же лежали рядом. В половинеседьмого Лайам встал. Вид у обоих был измученный. Хуже всего было то, что Сашапонимала, что он поступает правильно. Это было решение человека, в полной мересознающего свою ответственность перед женой и детьми и готового выполнять своиобязанности, чего бы это ни стоило. Ну разве могла она что-либопротивопоставить этому?!
– А что, если у вас ничего не получится? –спросила Саша, пока он одевался. – Вдруг после выздоровления Шарлоттыокажется, что вы не можете жить вместе? Что тогда?
– Не знаю, – честно признался Лайам, глядя нанее. – Ничего я сейчас не знаю.
– Если ты переспал с Бекки, значит, что-то между вамибыло не так. Мужчины таких вещей не делают, если счастливы с женой.
– Может быть. Скорее всего, мы друг другу простонадоели. Бет устала от безденежья, меня временами доставали дети. Такой грузответственности мне оказался не по силам, во всяком случае, я не был тогдаготов. Сама подумай, я же женился в девятнадцать лет!
– И к этому грузу ответственности ты сейчасвозвращаешься, – проговорила Саша. – Подумай об этом, прежде чем этоделать. За Шарлоттой ты можешь ухаживать столько, сколько потребуется, –снова сделала попытку Саша, – но для этого необязательно возвращаться кБет.
– Саша, все решено, – сказал он. Для нее это былоравносильно смертному приговору. – Я должен это сделать. Я ей нужен. Онаменя сама попросила. Одной ей не справиться.
Саша кивнула. Аргументы были исчерпаны. Она всеперепробовала – и проиграла. А уговаривать его поступить так, как она сама несчитала правильным, не позволяла совесть. Лайам был убежден, что долженвернуться к Бет, но не потому, что она его попросила, а потому, что он самэтого хотел. Рано или поздно он бы сам к этому пришел. Саша вдруг поняла это.
Она хотела накормить Лайама на дорогу, но он отказался. Едане лезла ему в горло. Сейчас, когда Лайам с Сашей прощался навсегда, у негобыло ощущение, что он прощается с жизнью. Лайам так мечтал связать с ней своюжизнь, а теперь по воле судьбы эта возможность была у них отнята. Судьба. Всемечты и чаяния пошли прахом. Теперь – очередь Бет, Шарлотты и мальчишек. Теперьон должен быть с ними. Двадцать два года назад он принес Бет клятву верности итеперь должен ее выполнять. Лайам не чувствовал себя вправе отказать ей. Егомечтой была Саша. А его жизнью – Бет.
