— Нет, Питер, все в порядке. Правда в порядке. Прости,сегодня я такая никудышная собеседница…
Взгляд ее оставался тоскливым, словно у загнанного зверька,а между бровями залегла легкая морщинка, и Питер даже не стал притворяться,будто ничего не замечает.
— Скажи, Мари, как давно ты была у Фэй в последний раз?
— Давно. Я все время собираюсь позвонить ей ипригласить на ужин, но все откладываю. После выставки у меня совершенно нетвремени. — Она подняла на него взгляд и благодарно улыбнулась. —Теперь я либо сижу в «темной», либо бегаю как угорелая по всему городу впоисках новых сюжетов.
— Я имел в виду, давно ли ты встречалась с ней как спсихоаналитиком.
— Очень давно. Я же говорила тебе — мы прекратилисеансы еще перед Рождеством.
— Кстати, ты мне так и не сказала, было ли это твоерешение, или Фэй сочла, что ты вполне здорова.
— Да, это было мое решение, но Фэй не возражала, —твердо ответила Мари, уязвленная тем, что Питер усомнился в ее правдивости. Вконце концов, она чувствовала себя прекрасно, если не считать…
— Я просто устала, Питер. Устала, только и всего.
— Позвольте вам не поверить, мисс. Иногда мне кажется,что ты все еще думаешь о… о событиях двухлетней давности.
Он старался тщательно выбирать слова, и все равно приупоминании о катастрофе лицо Мари невольно дрогнуло.
— Ничего подобного, Питер. Тебе просто кажется.
— Но это нормально, Мари! Бывает, подобные воспоминанияпреследуют людей и по десять, и по двадцать лет. То, что случилось с тобой… Мы,медики, называем это «комбинированной травмой», потому что травмируется нетолько тело, но и сознание. Человек, попавший в аварию, подсознательно помнитвсе детали, даже если он пролежал в коме несколько дней, и это продолжает егопреследовать и мучить. Изжить подобные воспоминания трудно, почти невозможно, иединственный выход — это научиться относиться спокойно к тому, что когда-то стобой произошло. Только так можно снова стать свободным человеком.
— Я знаю, Питер. Я знаю, что другого выхода у меня нет.Я должна научиться быть свободной, и я буду свободна!
— Да, Мари, лишь ты сама можешь принять решение идовести начатое до конца. Я хочу только одного: чтобы ты была уверена,совершенно уверена в том, что победила прошлое. Иначе в самый неподходящиймомент оно снова оживет и нанесет тебе жестокий удар. Оно скует тебя по рукам иногам, заново искалечит твою жизнь, сломает тебя… Продолжать, я думаю, ненужно. Подумай об этом хорошенько, Мари. Может быть, тебе даже следуетвозобновить ваши сеансы с Фэй. Вреда от этого, во всяком случае, не будет.
Теперь Питер выглядел по-настоящему встревоженным, и Марипоспешила его успокоить.
— Мне кажется, в этом нет особенной нужды, —сказала она как можно небрежнее, но губы ее сами собой сжались, превратившись водну прямую линию, и Питер успокаивающе похлопал ее по руке. Ему было немногожаль, что он заговорил на эту тему, но смотреть равнодушно на ее страдания онне мог. Ему действительно очень не нравилось, как она выглядит.
— Ну ладно, ладно. А теперь, я думаю, нам пораидти. — Он улыбнулся ей, и Мари благодарно кивнула. Питер, разумеется, былправ. Она никак не могла отделаться от воспоминаний о своем разговоре сМайклом.
Питер заплатил по счету и помог Мари надеть темно-синийвельветовый блейзер. Мари выбрала к нему белую шерстяную юбку и тонкую шелковуюблузку, и этот наряд очень шел ей. Одевалась она всегда безупречно, и Питерунравилось бывать на людях в ее обществе.
— Отвезти тебя домой?
— Нет, — поспешно сказала Мари и виноватоулыбнулась. — Извини, Питер, но я хотела еще заехать в галерею и обсудитьс Жаком кое-какие организационные вопросы. Мне хотелось бы расположитьпо-другому фотографии в одном из залов. Сейчас они расположены так, что мои ранниеработы смотрятся лучше, чем недавние, а это несправедливо… — Онаулыбнулась. — Надо поменять местами всего несколько снимков, тогда всебудет в порядке.
— Да, ты права, — согласился Питер и, обняв Мариза плечи, вывел из ресторана.
Утром город был закрыт легкой туманной дымкой, но весеннеесолнце быстро разогнало туман, и к полудню совсем развиднелось. День выдалсяясным, теплым, и воздух был насыщен запахами цветов и молодой листвы.
Служитель подогнал к дверям черный «Порше» Питера. Марисмотрела на его профиль, пока он сосредоточенно вел машину, и думала о том,какие же отношения связывают ее с этим мужчиной. Она не была уверена, любит лион ту Мари Адамсон, которую создал своими собственными руками, или же емудорога та, кем она была прежде.
Иногда Мари чувствовала себя виноватой перед Питером за то,что не до конца откровенна с ним, однако, какую бы сильную привязанность она кнему ни питала, что-то каждый раз словно сдерживало ее. Дело было в ней самой —Мари знала это твердо, и сейчас ей неожиданно пришло в голову, что Питер можетоказаться прав. Авария изуродовала ее физически и искалечила морально, и теперьей до конца жизни не избавиться от гнетущих воспоминаний.
«Пожалуй, — решила Мари, — мне все-таки придетсяповидаться с Фэй».
— Ты сегодня не очень разговорчива, любовь моя, —заметил Питер, когда они проехали в молчании несколько кварталов. — Всееще думаешь о своем новом проекте?
Мари поспешно кивнула и, чтобы скрыть свое замешательство,провела по его щеке своими гибкими, тонкими пальцами.
— Да. Иногда мне просто становится страшно: как тыможешь это выносить!
— Просто ты мне не безразлична, Мари. Впрочем, я думаю,ты это знаешь. Действительно знаешь.
Да, она знала, но не понимала — почему. Может быть, потому,что она была чем-то похожа на ту, другую женщину, которую он когда-то любил?Может быть, невольно или сознательно Питер вылепил ее похожей на Ливию?Наверняка она не знала, хотя и чувствовала, что в этих рассуждениях естьрациональное зерно. Или, вернее, иррациональное.
Откинувшись на спинку сиденья, она опустила веки ипопыталась расслабиться, но «Порше» неожиданно дернулся куда-то вбок, и Мари виспуге открыла глаза.
Открыла и увидела приземистый ярко-красный «Ягуар», который,огибая припаркованный на обочине грузовик, вылетел на встречную полосу и теперьмчится прямо на них.
Мари онемела от ужаса. Расширенными глазами она смотрела насверкающую на солнце спортивную машину, которая была все ближе и ближе.Казалось, столкновение неминуемо, но уже в следующую долю секунды дваавтомобиля разошлись буквально в полутора дюймах друг от друга.
«Ягуар» пронесся дальше и, вильнув задом, скрылся в боковойулочке. «Порше» тоже выровнялся, но Мари все сидела, словно парализованнаяужасом, мертвой хваткой вцепившись в приборную доску и глядя прямо перед собой.Подбородок ее мелко дрожал, глаза щипало от непролитых слез, а разум снова иснова возвращался к событиям двухлетней давности.
