«Это не так, — возразила ее оппонентка. — Соревнование — всего лишь одна из форм взаимодействия людей, есть еще и сотрудничество. Всему своя пора: время состязаться и время помогать друг другу».
Финистер молчала, обдумывая эту мысль. А тем временем в классной комнате Мама продолжала лекцию.
Она рассказывала, что у короля и королевы имеются специальные люди, которые, подобно Финни и ее семье, умеют читать чужие мысли. Девочка возненавидела их всей душой — еще бы, ведь они должны сражаться на их стороне! Мама окрестила этих королевских приспешников метким словечком — «предатели».
"Вот так они разделили тебя с близкими по духу людьми, — сказала женщина. — Не являясь сами эсперами, они нуждались в таковых, чтоб противопоставить их тем пси, которые приняли покровительство Короны.
Это и понятно — вас растили как орудие борьбы".
«А разве король с королевой не для того же воспитывали своих эсперов?» — уязвленная, спросила Финистер.
«Мы, вообще этим не занимаемся, — ответила добрая леди. — Видишь ли, мы не берем новорожденных детей на воспитание, как это делают анархисты. Эсперы получают от нас приглашение, уже будучи взрослыми или почти взрослыми».
Финистер с тревогой отметила это «мы», но продолжала внимательно слушать.
«Королевские колдуны набирают взрослых эсперов, которые имеют желание жить среди себе подобных и при этом преданы Короне, — пояснила дама. — Нередко их приходится спасать от злобы и зависти соседей, но попадаются и одиночки, изгнанные земляками и вынужденные ютиться в лесах или горах. Среди этих людей мы можем вербовать себе сторонников — и некоторые встают в наши ряды. Но никогда мы не берем несмышленых детей с целью внушать им какие-то идеи. Хотя, пожалуй, это самый легкий путь: ведь детский разум такой пластичный и легко поддается внушению».
Финистер молчала. Она разглядывала картинку из своего прошлого, выискивая возражения.
«Так значит, вы не даете прибежища подкидышам?» — спросила она наконец.
"Корона содержит много домов для подкидышей, — возразила добрая леди. — Но туда берут не только детей-эсперов. В конце концов, это нехорошо для них самих — расти изолированно от остальных сверстников.
Да и не так уж их много собирается в одном приходе".
«В доме Мамы и Папы их всегда хватало!»
«Неужели ты и впрямь считаешь, что они находили всех своих подкидышей на пороге дома?» — удивилась собеседница Финистер.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
«Ну а что тут такого? — растерянно проговорила Финистер, застигнутая врасплох вопросом. — Два ребенка в год? Не так уж много!»
«Это они вам так говорили, — вздохнула добрая леди. — Но, уверяю тебя, их слова весьма далеки от правды. На самом деле бедных детей свозили на ваш хутор со всего Грамария. И хуже всего, что большинство из них вовсе не было подкидышами».
Финистер оцепенела.
"Что вы хотите сказать? Объяснитесь, — потребовала она, чувствуя, как напрягся каждый ее нерв.
«Именно то, что ты, скорее всего, не являешься брошенной сиротой, — последовал безжалостный ответ, хотя в голосе собеседницы и слышалось сожаление. — Конечно, среди вас случались найденыши, но крайне редко. Знаешь ли, я заглянула в сознание анархистов, приносивших младенцев, а также в сознание людей, в чьем доме ты воспитывалась, и узнала ужасную вещь: большинство детей попросту похитили, как только у них обнаружились пси-способности».
Отчаянный вопль боли и гнева разорвал реальность, в которой пребывала Финистер, на части. Мир, казалось, сошел с ума и взорвался сонмом цветных пятен, мигавших в темноте. Наконец, спустя несколько минут, это безумие окончилось. Зрение вернулось к Финни, и девушка поняла, что кричала она сама. Задыхающаяся и враз ослабевшая, она потребовала:
«Доказательства! Мне нужны доказательства!»
И Финистер получила их. Благодаря доброй леди девушка увидела мир как бы глазами Мамы. Вот та принимает ребенка из рук мужчины, изо рта у него идет пар — на дворе студеная зима. Слышен его простуженный голос:
— Вряд ли ее родители будут тосковать — у них еще дюжина таких сопляков, младший и вовсе сосунок. А эта штучка, представляешь, пыталась всех оттолкнуть от материнской груди с помощью сознания.
Картина перед глазами Финни поплыла. Затем резкость восстановилась, и девушка увидела маленький домик. Скромное жилище, залитый солнцем палисадник — все было чистеньким и ухоженным. Хозяйка дома собирала в саду бобы, а рядом в колыбели дремал младенец. Внезапно какой-то звук в доме привлек внимание женщины, и она поспешила, туда, оставив спящего ребенка без присмотра.
Изображение укрупнилось, стала лучше видна колыбелька и воровато оглядывавшийся мужчина подле нее.
Жесткие руки выхватили младенца из постели и прижали к запыленному камзолу. Затем фокус снова изменился, колыбель пропала, вместо нее появилась дорога, по которой бежал мужчина с ребенком на руках. Он явно спешил укрыться в тени деревьев. Там похититель замедлил свой бег, оглянулся на покинутый дом, над которым раздавался отчаянный материнский крик.
Затем перед Финистер промелькнула еще одна ночь — еще одно похищение несчастного ребенка. Доказательства следовали одно за другим.
В груди девушки клокотал гнев, но сил кричать уже не оставалось. Тяжело дыша, она глядела в одну точку, а картинка снова сменилась. Теперь перед Финистер была улица деревни по соседству с Маминым и Папиным хутором.
— Ня-ня-ня! Маленькие подкидыши!
Финни удивленно уставилась на четверку богато одетых мальчиков, корчивших им рожи. Орма выпрямилась так, что стала выше ростом, и решительно отвернула голову Финистер.
— Не смотри, милая. Не обращай на них внимания!
— Брошены мамой, не знакомы с папой! — насмешливо распевали двое из мальчишек.
«Так это все было не правда? — закричала Финистер. — И мы вовсе не должны были терпеть подобные унижения! Ни один из нас не был подкидышем?»
«Ну, может быть, один или двое — на тот момент, — сказала добрая леди. — Но не больше».
Сердце Финистер сжалось от страстного желания выяснить, была ли она одной из этих двоих? И теперь ей был известен способ.
«Но для чего нужна такая жестокость? — выкрикнула она. — Почему, по крайней мере, было не сказать, что наши родители умерли?»
«Потому что им нужна была ваша безусловная преданность, — пояснила добрая леди. — Их не устраивало, чтобы вы, делили свою любовь между ними и родной семьей, которая где-то осталась. А также они не хотели, чтобы вам понравился город и вы нашли там друзей».
«Нет, не верю! Они учили нас жить на благо всех людей!»
«Людей вообще, абстрактных людей — может быть, но не ваших соседей, — возразила собеседница Финистер. — Никакой самодеятельности! Бороться за счастье людей предполагалось лишь в рядах БИТА, вы были нужны им самим».
