Завершающую песню я отработал почти на последних силах, и фейерверк с высоко поднятой рукой встречал как на костылях. Я не чувствовал ни ног, ни тела. Все одеревенело. Я понял, что просто упаду, а фейерверк все бил, японцы визжали… И тут Паша, Роберт и Лион подхватили меня, и, как именинника, подкидывая, понесли за сцену. Я орал в микрофон слова благодарности и прощался, чтобы обязательно вернуться…
* * *
Гастроли – это какой-то кошмар. Времени нет совершенно ни на что. Все сжирает дорога и обустройство быта. Теперь мне понятно, что такое «бытовой райдер» и почему стоит так подробно его расписывать.
Если раньше я читал жуткие статьи в Интернете по поводу несусветных замашек артистов, то каждый раз думал, что у звезд с головой не все в порядке. Оказывается, другого выхода просто нет!
Артист полностью зависит от тех людей, которые организовывают концертное выступление. Причем абсолютно во всем: проживание, еда, вода, бытовые условия, передвижение, обустройство концертной площадки. Все это делают промоутеры, пригласившие артиста. Если артист будет заниматься этими вопросами самостоятельно, не получится ничего. Просто не успеют, не смогут и все провалится. Вроде бы все понятно, но к чему золотые унитазы и свежесрезанные розы?.. Пиар? Ведь условия бытовых райдеров облетают новостные ленты в считаные секунды. Может быть, но не все там правда, и дело совсем в другом.
Все, как известно, познается в сравнении. Человеческий фактор, как известно, есть везде, даже в космосе, где люди вообще не живут. Собственно, это и есть ответ на вопрос: к чему излишества? С одной стороны, это, конечно, имидж. Когда артист в туре (а это минимум полгода), с него никто не снимал голливудского блеска, роскоши и прочих атрибутов шикарной жизни. Все это нужно демонстрировать: артиста встречают у аэропорта (а он вдруг сел в раздолбанную «девятку»), провожают до гостиницы (а он подъехал к пятиэтажке, где ему сняли посуточно хату), фотографируют в окнах ресторана его обед (а он по-быстрому отстоял в очереди в «Макдоналдсе» и умял три гамбургера), поклонники прорываются в гримерку (а там обедают гастрабайтеры, пол устлан газетами), после концерта артист быстренько покидает площадку (без охраны не успевает добежать до такси, и каждый зритель высказывает ему свое мнение по поводу концерта и берет на память кусочек тела). Но на самом деле, это не главное.
Главное состоит в том, что лишь шестьдесят процентов от райдера выполняется, остальное «забывается», либо «выполнить невозможно». И, заявив человеческие условия, вы получите «девятку», съемную хату и обед в «Макдоналдсе». Вот и получается, что чем больше заявишь, тем больше шансов получить хотя бы половину из списка. Среди артистов ходят страшные легенды, когда Мадонну на самом пике карьеры поселили вместе с танцорами, и в результате никто не успел ни помыться, ни выспаться. И на концерте все отчаянно зевали, воняли, а сама Мадонна была настолько не в духе, что оторвалась на всех работниках за кулисами и накричала на поклонников, толпившихся у сцены. Или устраивая тур одной диве по России, в гостиницах не было горячей воды и отопления, в результате все чихали и гундосили, а потом зрители возмущались, что артистка выглядела пропитой.
За время гастролей артист подвергается космическим нагрузкам, здоровье истончается, и он рискует подхватить даже самую элементарную инфекцию, поэтому страховые компании активно включились в процедуру согласования бытовых райдеров, ведь от этого зависит не только здоровье артиста, но и наступление страхового случая. Перед отправкой в тур каждый артист обязательно проходит медицинский осмотр и подвергается всевозможным процедурам, профилактикам и получает кипу предписаний: как и чем питаться, как и сколько отдыхать и так далее. Все это учитывается в бытовом райдере.
На самом деле артисту в туре нужно очень мало: поесть и поспать. Шикарные свинг-вечеринки и круглосуточные дискотеки – абсолютный миф. Все совсем по-другому. Все не так.
Из Токио в Сидней мы летели десять часов. Всего на дорогу ушло шестнадцать часов, шесть из которых – предполетная подготовка и постполетный перформанс (сборы, выселение из гостиницы, дорога в аэропорт, паспортно-визовый контроль, посадка, высадка, паспортно-визовый контроль, дорога из аэропорта, заселение в гостиницу).
На следующий день после концерта в Токио до двенадцати часов мы спали как убитые. Потом долго приходили в себя, в три часа подъехала машина в аэропорт, и в семь вечера мы вылетели. Прибыли в Сидней мы в шесть утра по времени Австралии, и только в половине десятого утра зашли в номер. Душ, еда и несколько часов отдыха перед первым саунд-чеком на «Allphones Arena», стадионе, построенном специально к летним Олимпийским играм 2000 года. Репетиция закончилась только во втором часу ночи, и мы без ног отрубились в номере. На следующий день предстояло привести в порядок костюмы, сделать последние приготовления к шоу и хорошенько отдохнуть. Естественно, никто отдыхом не занимался: выяснилось, что в Австралии танцевальный коллектив под «Poker Face» разучил совершенно не тот танец, который нужно, и танцоры спешно уехали в репетиционный зал готовить ребят к выступлению.
И все это время: постоянная суета, нервозность и повышенный тон разговоров. Я смог расслабиться и перевести дух только тогда, когда за пять минут до выхода на сцену оказался в своем куполе. А еще через семь минут началось шоу, и я снова был без сознания на протяжении всего времени. Роберту и Паше удалось натаскать австралийских мальчиков (хотя мы просили девочек!) для вполне вменяемого танца, но Ника сказала, что режиссер света издевался над нами как мог. Я постоянно был в тени, «пушка» не успевала за мной, и экраны трансляции практически всегда были пустыми.
Но зал был в восторге. Такого неистовства, как в Токио, не было, но Брэдли, собравший информацию у коллег, сказал, что подобного больше не будет нигде и никогда. Японцы – самые откровенные и самые ответственные.
Но адреналина в Сиднее мне хватило с лихвой – зрители лезли на сцену, и я богом клянусь, что слышал хруст кости в руке у одного парня, которого охрана стащила со сцены, когда он, в полуприсядке, был готов прыгнуть на меня, стоящего на коленях прямо перед ним. После концерта нас повезли в гостиницу и сказали, что у нас три с половиной часа на приведения себя в порядок. После нам предстоял долгий перелет.
В аэропорте Сиднея мы оказались в шестом часу утра, а в семь вылетели и прибыли в аэропорт Хитроу в восемь вечера в тот же день, в гостиницу – в одиннадцатом часу. Время перелета – двадцать два часа, девять из которых возвращается временем, так как в Лондоне на девять часов меньше, чем в Сиднее. Сказать, что мы измаялись в самолете, – не сказать ничего. Половину пути я читал тексты и сообщения от Васи, составлял письма и делал пометки об их отправлении по возвращении на землю, а потом мы обсуждали концепцию альбома, смотрели фотографии и зарисовки дизайна грядущего сингла, сценарии для клипа и другие производственные вещи. Самолет был большим, и летели в нем все артисты, которых радиостанция пригласила выступать на своем юбилее. Все спали, исключая нескольких звезд, которые, как и мы, занимались рабочими вопросами. Курить хотелось нестерпимо и в душ. Никто ни с кем не общался. Даже приветами не обменивались, ни в самолете, ни в гостинице, ни на сцене. Зато охотно фотографировались у рекламных стен и обнимались как родные. Это все было странно для меня, необычно и настораживало. Неужели так будет всегда?
