Рядом с Отакой сидела Мотоко Куроба. Оба молчали. За пять минут до этого Мотоко оживлённо болтала, пересказывая свой разговор с Хоригути из сектора промоушена и интенсификации торговли. Хоригути хотел досконально выяснить, что правда, а что ложь в показаниях Мотоко и на чём именно она основывает свои заключения.
Когда Мотоко сказала, будто всё видела своими глазами, Хоригути потребовал объяснить, что именно видела, — конкретнее, с подробностями. Мотоко от такой назойливости разозлилась, а Хоригути, видя это, разозлился ещё пуще.
— А если ты вдруг ошибаешься?
— Я не ошибаюсь!
— Жизнь двух человек поставлена на карту. Ты что, не понимаешь?
— Понимаю прекрасно!
— В каком положении сейчас оказался господин Кодзима из-за твоих сплетен!
— Что делать?! Сам виноват!
— Вот поэтому я тебя и спрашиваю: ты действительно всё своими глазами видела?
— Да видела я!
Дальше разговор пошёл по кругу — и так несколько раз. За этими расспросами даже время ланча пропустили. Мотоко так и не поддалась — от своих слов не отказалась. Хоригути ушёл ни с чем, расстроенный.
— Ну видела — значит, видела, чего уж тут! — бросил Отака, крепко сжимая руль и не отрывая взгляда от дороги.
Мотоко молчала.
Машина стремительно мчалась сквозь ночную мглу.
— Хоригути думает, что давлением можно человека заставить отречься от фактов, сказать неправду. Я такой стиль действий терпеть не могу! Небось Кодзима попросил Хоригути к тебе подкатить — хочет замести следы. Нет, тут поддаваться на их уговоры нельзя. Если противник перешёл в наступление, надо сражаться! Я тебе верю и буду в этой борьбе твоим союзником. Кто бы что ни говорил, а ты всё видела своими глазами, и это неоспоримый факт!
— Да, но… — запнулась на полуслове Мотоко. — Только я что-то уже не чувствую уверенности в себе.
— Что это ты?! Я же с тобой! Держись! Нельзя поддаваться давлению этого хлыща Кодзимы!
— Я не о том… Понимаешь, я всё пытаюсь тебе сказать, да как-то не получается…
— Да о чём ты?
— Ну тогда вечером… Я решила, что они там наверняка обнимаются, но было темно, так что я точно разглядеть не могла.
Сзади раздался громкий гудок клаксона. Это Отака, отвлекшись на мгновение от руля, вильнул в сторону и нарушил рядность.
— Но ты же говоришь, Ёсико завела Кодзиму к себе в дом?
— Ну я так решила. Но вообще я этого не видела. Я была так поражена, что сразу убежала.
— Погоди-погоди!
Отака посмотрел в сторону обочины с намерением остановить машину. Впереди как раз виднелся поворот на съезд со скоростной магистрали. Он перестроился в левый ряд, свернул на ответвление дороги и припарковался на обочине.
— Ну давай, я готов. Могу теперь выслушать все подробности.
Мотоко молчала.
— Давай уж, говори! Значит, это всё были пустые разговоры, так?
— Да нет же! Кодзима тогда опрометью выбежал из своего дома и помчался за ней вдогонку. Потом они шли совсем близко друг к другу, как влюблённые. Ну и стояли там, в тёмном месте, прямо у входа в дом Ёсико.
— А дальше что было?
— От них обоих прямо такой жар исходил, будто они в огне горели. Я нутром чувствовала, это любовь! Я знаю! — По щекам Мотоко потекли слёзы. — А на следующее утро я спросила Ёсико, как вечер провела, так она аж в лице изменилась. Никакой ошибки тут быть не может.
— Ладно, ладно, я всё понял. Не реви!
Отака плохо представлял, что надо делать с плачущей женщиной и как её успокаивать, поэтому чувствовал себя не в своей тарелке.
— Но только я в действительности ничего не видела. Там темно было. Зашёл Кодзима к ней в дом или нет, я не знаю. Но вообще в поздний час, да ещё когда у обоих такой настрой, ничего удивительного, если они… Вот я и сказала всем… — Голос Мотоко уже срывался.
Не зная, как себя вести в этой ситуации, Отака ждал, когда она успокоится. В глаза ему бросилось стоящее неподалёку здание с яркой лиловой неоновой рекламой. Это был лав-отель, дом свиданий в форме причудливого европейского замка[30]. Отака давно уже подумывал о том, чтобы закатиться с Мотоко в лав-отель. Сейчас эта мысль вдруг захватила его с новой силой.
— Ну ладно, хватит обсуждать других! Достаточно! — решительно сказал он.
Мотоко перестала рыдать, по ничего не ответила.
— Давай лучше подумаем о нас с тобой.
— Как это?
— А пойдём вон туда!
Мотоко посмотрела сквозь ветровое стекло на ослепительно сияющий неоновый контур лав-отеля в виде замка. В замешательстве, она не знала, что сказать. Ей было неловко, но ведь она заранее знала, что к этому придёт…
Машина тихонько покатила в направлении замка. Мотоко не говорила ни да ни нет.
Отака тоже молчал. Слегка увеличив скорость, машина въехала на пригорок и направилась к въезду во двор лав-отеля.
* * *
Хоригути был зол на всех.
Ну надо же! Она так почувствовала, глядя в спины Кодзимы и Ёсико! Да мыслимое ли дело на этом основании распускать слухи?! Вот уж правда, что женщины, как и дети, трудно поддаются воспитанию.
В тот вечер после закрытия магазина в Симо-Синдэне Хоригути, сидя в служебной машине, которая возвращалась в центральный офис, с гримасой отвращения на лице честил про себя весь женский род. Взглянув наконец в окно, он увидел, что они уже въехали в городок Сакурадани.
— Я, пожалуй, где-нибудь здесь выйду, — сказал он, попросив притормозить.
От этого места было недалеко до главной улицы Сакурадани, а там ещё десять минут ходьбы — и он дома. Однако, прежде чем идти восвояси, Хоригути намеревался где-нибудь заморить червячка. И выпить немного не помешает. Он редко пил в одиночку, но сегодня случай особый. В кои-то веки можно себе позволить чуток расслабиться.
Так куда бы пойти? Не так уж много заведений он знал в здешней округе. Перебрав в памяти несколько мест, Хоригути остановился на баре, куда его примерно год назад как-то пригласил заведующий этажом одежды Центрального Сугаи, который тоже жил в Сакурадани.
В баре, как он и предполагал, его никто не помнил.
— А я уже тут у вас бывал, — заметил он.
— Да? А с кем, позвольте спросить? — почтительно осведомилась хозяйка бара у сидящего за стойкой гостя.
— Какая разница с кем! Сегодня вот решил один выпить, сам по себе.
