— Не страшно.
Подойдя к остальным роботам, Лекс неожиданно понял, что совсем потерял связь с тем Урсом, который находился в комнате связи… и с собственным телом, развалившимся в кресле, тоже.
На короткий миг он почувствовал приближение паники… пока только приближение: Лекс не мог пошевелиться в своем оставшемся далеко теле, но внутри робота чувствовал себя комфортно — личность самого лапифа, подчинившись, уступила и отступила куда-то на дальний план.
Не надо пугаться, это уже было — совсем недавно… и все оказалось в порядке…
…а сместить акцент сознания?
А что это такое?
А зачем?..
Лекс вдруг осознал, что слова «сместить акцент» превратились всего лишь в слова, не несущие в себе никакого конкретного смысла: он мог повторять и повторять их до бесконечности, но получалось, как с той халвой, про которую сколько ни говори, а сладко не станет… что такое «Сиванар Эфит-Лутс»?
Сознание запуталось в собственных ногах и упало. Лексовым лицом прямо в грязь.
…но зачем-то ведь я сюда шел… что-то искал — кроме входа в Зал Быстрых Машин… вон он, кстати, вход-то, выдать ключ на разгерметизацию, неактивная среда уже отключена… сейчас войдем… что же я искал, или кого? не помню… тоже на «М», кажется… а! mulieris! Женщина!
Марсия!
Что-то мягко давило на затылок, мешая думать, но Лекс уже вспомнил, зачем он находится здесь.
Странно, но сознание (если это было именно сознание) лапифа не успело спрятаться в обычный для него темный уголок, и Лекс, чувствуя холодную власть над роботом, тянул из него то, что увидел и хотел помять.
…Зал Быстрых Машин, говоришь… ну хорошо, не говоришь, так думаешь… что же это за машины такие, чьи, откуда… где.
…где? Да прямо под ногами, чуть в стороне и ниже этого самого минус четвертого этажа, где прячут Марсию… шалишь, жестянка Изначальных, ты со своими электрическими или какими еще там мозгами мне мои собственные не задуришь, это моя женщина, и я ее не отдам… что? Да пошел ты!.. мне твоих обещаний и видений на фиг не нужно… я, пардон, человек, и поступаю по-человечески. Все. Будешь слушаться? Ну тогда — молчать.
Лекс почувствовал, как вспотело его лицо — там, в комнате связи. Ощущение было физическим, физиологическим, даже каким-то животным, звериным — все мышцы вдруг запели, в них родилась сила, тело ощущалось легким и послушным. Однако сознание странным образом продолжало пребывать в лапифе, который сейчас был послушен и кроток, хотя — по-прежнему — до одури непонятен и чужд.
Лекс общался с ним, как со слугой, да это и был слуга, который ждал его, и только его, и ерунда, что оставалось недопонимание — это все от излишнего усердия, от необходимости выполнить приказ — и даже любое желание — максимально быстро и точно, потому что по-другому просто нельзя, ведь с Наследником Изначальных шутки плохи… или роботу все это подсказала сеть, коллективный разум или еще что-то?
Лекс почувствовал, что устал от мыслей, разговоров и переговоров. Пора действовать и идти вперед. За своей женщиной. А тело свое мы догоним.
…но Машины — это интересно…
Усилием воли он убрал посторонние ощущения и обратился к фериатам (оказывается, прошло всего несколько секунд):
— Взрываю вход.
* * *
Бронированную дверь взрывом отшвырнуло в сторону: граната угодила точно в замковый коммутатор, и импульс сорвал массивные стержни.
— Вперед, — отдал приказ Лекс и первым вошел в распределительный кессон.
Рецепторы его лапифа работали в минимальном режиме, поэтому сквозь толщу бетона видно было плохо, но вот одинокую мину-ловушку Лекс обнаружил сразу.
Мина была со сложным управлением, неизвлекаемая, мощная — что Лекса слегка удивило: церийцы не собирались возвращаться из-под земли? Если бы заряд рванул, то снизу выбираться пришлось бы долго…
— Прошло двадцать семь минут с момента начала операции, мой господин, — раздался в голове у Лекса четкий голос робота-Урса. — Мы не можем связаться с остальными. Необходимо сделать это, мой господин, узнать обстановку…
— Попробую, — отозвался Лекс, испарив начинку мины.
Он еще раз прошелся рецепторами по помещению. Все было чисто.
— Попробую, — снова пробормотал Лекс, пытаясь переместить сознание в комнату связи.
Он начал делать это осторожно, потихоньку, потому что боялся потерять контакт со своим лапифом — уж очень своенравным показался ему робот, да еще и эти неопознанные голоса в их сети… как бы вообще без тела не остаться. Выйдешь вот так ненароком — и не вернешься обратно… выйти из себя всегда было действием неправильным и неоправданным…
Получилась ерунда. Физиологические ощущения Лекса на овеществленном, что ли, уровне — то есть обоняние, осязание, вкус, — остались там, в его собственном теле, в комнате связи, а зрение, слух и растерянные мысли — здесь, в лапифе.
…очень неприятно вышло. Знак же четко показывает, что дорога раздвояется… ёперный, понимаешь, театр.
Тут Лекса словно ледяной водой окатили: он понял, что тело-то свое чувствует, но владеть им не в состоянии. Пока что он… то есть оно, тело, просто расслабилось в кресле — слава Девятнадцати, не совсем расслабилось, сфинктеры держат и сердце бьется, — а вот что будет потом…
— Связь установить не удалось, — сказал он. — Придется идти дальше.
Да, мой господин. Да. Да.
Лекс бросил думать о своем бренном теле и расправил плечи лапифа.
…где же тут вход… ага вижу (тут он настороженно прислушался к собственным мыслям: собственные они или уже заемные? ни Эмпузы не разберешь… будем считать, что свои)… а посмотрим-ка на этот вопрос шире.
Не зря.
Вход на нижние этажи виделся ему как широкий зеленоватый колодец… да, еще лестница, подъемник, на котором можно вроде бы и на танке спускаться… интересная штука… а вот в самом углу распределительного кессона виднелся черный провал, который вел страшно глубоко… и далеко.
…ага, это и есть предбанник Зала Быстрых Машин… что интересно, при строительстве здания его не обнаружили… ну, конечно, неактивная среда не позволяла ни увидеть, ни пройти, а сейчас уже можно, мы и воспользуемся — но немного попозже… но хороши все-таки эти Изначальные…
Лекс понимал, что топчется на месте, что время уходит, церийцы наверняка выслали сюда крупные силы, а Марсию просто так не достанешь… но он замер, рассматривая черный провал, и терзался любопытством и сомнениями: все это он помнил, видел в детстве… или во сне, или же просто представил себе — и вот, пожалуйста: все наяву.
Он осознал — это было как вспышка, — что сеть, поддерживающая лапифов, слоями проникает в разные части прошлого и будущего, как в пространстве, так (банальность? ну и ладно) и во времени. Сеть саму тоже кто-то придумал, и эта данность тяжелой плитой висла на ногах, ноги были туда впаяны и влиты, но он никогда не считался льстецом, и поэтому от жестокого груза ничем не воняло… Лекс продолжал брести по колено в крови, но это не считалось почему-то зазорным.
