— Ты что, ничего не помнишь? — воскликнула она.
— А что я должен помнить? — удивился я.
И тут же вспомнил. Бал и все связанные с ним неприятности, бой с Шедом, преисподнюю, демонов, орка, Ключника и смерть рыцаря… Воспоминания хлынули в мозг безудержным потоком, разнесли вдребезги мое блаженное состояние, яркие картинки замельтешили в памяти. Я закрыл глаза, постарался выровнять дыхание. Но успокоиться не получалось, меня трясло и бросало то в жар, то в холод. Пот бежал по лбу и спине. Мир рушился вокруг меня, яркие краски выцветали и выгорали. Это был не сон, понял я с содроганием. Воспоминания четкие и яркие, я помню запахи, вкусы, помню горячий сухой ветер, темное мертвое небо, помню каждое слово из разговоров, помню боль… Тело тут же заныло, но как только я шевельнулся, стало ясно, что ран нет. Странным образом затянулись.
В душу вползло нечто чудовищное, непредставимое. Я сопротивлялся, но это было все равно что бороться с дождем или лесным пожаром. Боль вспыхнула в груди, я застонал, усилием воли попытался унять жжение.
— Что с тобой, Эскер? — забеспокоилась Мия.
Я открыл глаза, смахнул тыльной стороной ладони слезу с щеки.
— Все хорошо, — пробормотал я. — Все нормально… Нельзя, чтобы кто-то знал об этом. Тем более Мия.
Это лишь мой кошмар и мои воспоминания. Я взглянул на дочь Логана, улыбнулся через силу. Губы не слушались, и улыбка вышла какая-то кривая, вымученная.
— Сколько я был без сознания? — спросил я глухо. — И как оказался здесь?
— Мы с папой были на балу, — печально вздохнула Мия. — Во дворе раздался шум. Подошли посмотреть, а ты дерешься с тем нгарским рыцарем, не помню имени…
— Шед, — сказал я тихо. — Сэр Шед.
Мия сделала большие глаза, глянула на меня с возрастающим удивлением, но продолжила говорить:
— Да-да, сэр Шед. Так вот, мы попали к самому концу драки. Увидели, как он тебя ударил и ты упал. А потом произошло странное…
Она запнулась, словно колеблясь. Взгляд стал за думчивым, туманным.
— Что случилось? — не выдержал я.
Мия дернула плечиком, словно отгоняя муху или неприятное воспоминание, сдвинула тонкие брови на переносице.
— Понимаешь, Эскер… произошло что-то совершенно непонятное. На миг подул ледяной ветер, все скрыла какая-та мгла. Я почувствовала магию, но не знаю… может, я ошиблась. А когда все прояснилось, вы оба лежали бездыханные на земле. Мы с отцом подняли тебя, положили в карету и отвезли к нам домой… Ты был в жутких ранах, истекал кровью. Но они затянулись у меня на глазах. Только шрамы остались. Я думала, будешь спать очень долго, но ты оказался здоров… Все очень странно.
— А Шед? — спросил я жадно. По лицу девушки пробежала тень.
— Мертв, — тихо сказала она.
Я откинулся на подушке, посмотрел на белый потолок. В груди горело, душа истекала кровавыми слезами. Но я не мог даже скривиться, лицо было как железная маска, мышцы одеревенели. Опять нахлынули воспоминания. Темная избушка лесника, кровь рыцаря, залившая пол, хищная зубастая ухмылка Ключника… Хотелось плакать, но слез не было. Накатила глухая боль, но я не мог ее выплеснуть. И знал: она будет жить во мне всегда.
— Что с телом? — спросил я хрипло.
— Его забрали. Похоронят завтра на городском кладбище.
— Хорошо, — кивнул я. — Пусть сэр Шед покоится с миром.
— Тебя не будут трогать власти, — добавила девушка. — На твою защиту выступил начальник стражи, Патрик. Хотя мэр и хотел тебя засудить за смерть посла.
Я замолчал. Как же пусто внутри. Я успел привыкнуть к рыцарю, проникся к нему уважением. Он был хорошим человеком. Жаль, что все так получилось. Если по справедливости, на его месте должен был быть я.
— Эскер, — позвала меня Мия.
— Да? — откликнулся я.
— Ты мне расскажешь, что произошло?
Я посмотрел на нее. Она не отшатнулась, не закрылась рукой, хотя взгляд у меня, наверное, был не самый приятный. В зеленых глазах я увидел печаль, сочувствие, беспокойство. Свет, исходящий из их глубин, проник в меня, смягчил и притупил боль.
— Как-нибудь в другой раз, — вздохнул я.
— Обещаешь?
— Обещаю, — сдался я.
Мия улыбнулась, принимая сказанное мной, потянулась к подносу. Стала расставлять на столике тарелки, налила в чашку черный и ароматный кофе. Я принюхался, рот сразу же наполнился слюной. Есть хотелось очень сильно.
— Я думаю, легкий завтрак, не помешает, — сказала девушка.
— Еще бы, — с воодушевлением воскликнул я.
Боль не покинула меня. Да и покинет ли когда-нибудь? Но я крепился, напустил на себя веселый вид, улыбался, пытался вспомнить шутки. Получалось, конечно, немного неестественно, даже как-то деревянно, но с каждой секундой становилось легче, кусок льда в груди таял, таял. Я постарался отвлечься, растормошить себя.
Хотел вскочить с постели, но лишь сейчас заметил, что лежу под простыней абсолютно голый. Я поискал взглядом одежду, но не нашел, беспомощно посмотрел на Мию и покраснел. Она поняла, улыбнулась краешком губ.
— Ты ешь, а я пока принесу тебе что-нибудь из одежды. Твоя превратилась в тряпки.
Она быстро вышла из комнаты, оставив после себя ощущение свежести и легкости. Я проводил ее долгим взглядом, вздохнул. Тут же одернул себя — Эскер, тут столько вкусного, а ты на девушек заглядываешься! Я завернулся в простыню на манер тоги, сел у столика. Что тут у нас? Холодные ломтики нежнейшего мяса, горячая яичница-глазунья, свежее масло, сыр и душистый хлеб с ломкой хрустящей корочкой, еще теплый. Явно пекли сегодня утром. Я набросился на это богатство, как волк на барашка, ел быстро, не жуя, глотал огромные куски, запивал горячим горьковатым кофе. Желудок уже наполнился, а глаза все еще с жадностью пожирали остатки.
Мия тихонько зашла в комнату — в руках новые брюки, свежая рубашка. Смущенно улыбнулась и протянула мне.
— Не знаю, подойдет ли тебе, отец помельче, но вроде бы…
Я с благодарностью кивнул, порывисто встал и скинул покрывало. Мия отвернулась, но видно было, что даже кончики ушей у нее покраснели. Я хлопнул себя по лбу, мысленно выругался. Вот дитя природы, блин! Скромней надо, Эскер! Я быстро впрыгнул в штаны, накинул рубаху. Тесновато в плечах и талии, но сойдет.
— Спасибо большое, — сказал я.
Девушка повернулась. Лицо у нее и правда было пунцовое. Она спрятала взгляд, покраснела еще больше. Я виновато развел руками, но сказать ничего не мог, дар речи некстати оставил меня. Я лишь хлопал глазами и смущенно улыбался.
— Не за что, — сказала она. — Может, отдохнешь у нас еще?
Мне показалось, или в ее голосе действительно проскользнула надежда?
— А который сейчас час? — поинтересовался я.
