если великие гении уже все за нас изучили и открыли, тогда какой в этом смысл? Можно ли их превзойти, можно ли сделать что-то совершенно новое в искусстве? Такие вопросы взрывали головы юным дарованиям. Ответ был найден, они начинают изучать напрямую искусство «великих трех». Так зарождается «маньеризм», сам термин изначально использовался в унизительной форме. Якобы новое поколение не придумывает, что-то свое, а просто пишет «по манере», беря выразительную анатомию от Микеланджело, нежность цветовых сочетаний от Рафаэля и работу с воздушной перспективой от Леонардо. Но на самом деле, они изучали, вдохновлялись, но все равно искали свой выразительный язык, просто делали это, опираясь на великое достояние эпохи Возрождения. Такой же путь прошел и Баччо Бандинелли.
Кроме нового подхода в искусстве, во Флоренции окончательно сменилась власть. Спустя несколько лет со смерти Папы Римского Льва Х на престол Святого Петра взошел его кузен Джулио, с именем Клемент VII. Флоренция вновь ликовала: за такой короткий период и снова Папа Римский «из наших»! Правление Клемента VII нельзя назвать спокойным периодом: из-за его политических ошибок в 1527 году Рим был разграблен и испепелен, сам Папа чуть не лишился всего, родная Республика Флоренция воспользовалась моментом и снова изгнала Медичи. Никто не скучал, но в итоге Флоренции «повезло» меньше всех. Клемент VII действовал по старой, рабочей схеме, чтобы вернуть власть Медичи над городом. Договорившись с испанским войском (призрак Прато встает перед глазами), Медичи двинулись к стенам Флоренции. На этот раз Флоренция была готова пойти на радикальные меры для защиты своей свободы. Все монастыри, виллы, замки близ городских стен были сожжены и разрушены, чтобы противник не мог ими воспользоваться. Сами стены укреплялись, а главным инженером в этой задаче был назначен Микеланджело Буонарроти. Несмотря на дружбу с Медичи, скульптор в душе оставался республиканцем. Хотя политические взгляды Микеланджело менялись в зависимости от того, куда подует ветер, приносящий золотые монеты. После того, как войско год осаждало город, Флоренция была вынуждена капитулировать. Медичи победили, но на этот раз на голову одного молодого Медичи по имени Алессандро была надета настоящая корона. Корона герцога Флоренции. Прощай, Республика, мы будем помнить тебя добрым словом. Кем был этот Алессандро? Он был незаконнорождённым сыном самого Клемента VII. Здесь Медичи тоже были верны своему девизу: «продвигай свою кровиночку».
Баччо был более чем доволен такому повороту дел. С Медичи он был в отличных отношениях и тут же получил важный, а самое главное, публичный заказ. Но еще одна деталь особенно грела душу скульптора: этот заказ он вырвал у Микеланджело! После триумфа с «Давидом» Микеланджело тут же получил новый заказ на скульптурную группу, которую хотели установить рядом с гигантом. Сюжет нового проекта был «Геркулес и Какус». Кроме «Давида» с развитием интереса к мифологии, флорентийцы полюбили героя Геркулеса, который, по сути, тоже олицетворял силу и высокие моральные качества. Поэтому таким выбором Республика Флоренция хотела еще раз подчеркнуть те посылы о свободе, которые уже были заложены в скульптуре «Давида». Геркулес — сын бога Зевса, обладающий нечеловеческой силой. Как-то раз он гнал стадо коров, и ужасный великан с благозвучным именем Какус, пока Геркулес отдыхал, украл у него несколько коров. Воровать у героя и сына самого главного бога на Олимпе, так себе затея. Когда Геркулес нашел Какуса, то сразился с ним в схватке и убил вора. То есть, Республика Флоренция снова подчеркивала этим заказом свою силу и доблесть.
Микеланджело не ушел в этом проекте дальше эскиза. Как мы уже могли заметить, наших великих творцов вечно что-то отвлекало. Вот и в этот раз, то Папа Римский Сикстинскую капеллу попросит расписать, то из Болоньи придет заказ на отлив статуи. А там уже и Медичи власть захватили. Вновь пришедшая к власти династия решила не дать пропасть дельному проекту и поручила его своему любимому скульптору. Работать над скульптурной группой Баччо будет с 1530 по 1534 год, на протяжении всех этих лет при каждом удобном случае он говорил, что превзойдет «Давида». Хитрее было бы держать язык за зубами, чтобы потом сами горожане ахнули от восхищения, увидев скульптуру. Но Баччо не мог сдержаться — внутри себя он уже испытывал триумф. Его «Геракл» будет стоять рядом с «Давидом» и бросать на него тень, как величиной скульптуры, так и величием творца, который ее изваял. Это ли не счастье? За сладкими мыслями время пролетело, а интерес горожан так раззадорился, что в назначенный день флорентийцы толкались локтями на площади Синьории в ожидании, когда же снимут покрывало и обнажат детище Баччо Бандинелли.
Покрывало соскользнуло с ослепительно-белого мрамора, и… На площади раздался хохот. «Геркулес» Флоренции не понравился. Но тут постараемся быть объективными и не скатиться в сплетни и наветы. После истории с картоном Микеланджело и другими выходками Баччо население только и ждало повод, чтобы как-то подколоть и освистать скульптора. Репутацию он создал себе отвратительную. Если отстраниться от личности Бандинелли, а рассматривать его исключительно как скульптора, он имел свой стиль. Кому-то он может показаться чересчур грубым, угловатым, где-то слишком жестким. Но такой выразительный язык имеет место на одной из страниц истории искусств. Вазари прокомментировал скульптуру так: «Те, кто мог ее оценить, всегда считали, что она была не только трудной, но и отлично сделанной в каждой ее части, фигура же Кака отменно расположена. И, говоря по правде, сильно умаляет достоинства Геркулеса Баччо стоящий рядом Давид Микеланджело, гигант самый прекрасный из всех существующих». Вазари не так уж часто сыпал комплиментами, особенно по поводу Бандинелли. Здесь же он допускает качественную работу скульптора, одно подкачало, что стоит он рядом с самой прекрасной скульптурой на свете, увы и ах.
Во Флоренции каждый портной считал делом долга высказаться по поводу того или иного произведения. Тогда не стояло вопроса, разбирается человек в искусстве или нет, как сегодня иногда скромничают туристы в музеях, говоря: «Ой, да я ничего в искусстве не понимаю, оценивать не могу». Во Флоренции же горожане повадились приклеивать небольшие записочки к новым скульптурам, где высказывали свое восхищение или же, наоборот, ядовито похихикивали. «Геркулес» Баччо просто оброс записками буквально за один день. Казалось, что флорентийцев настиг приступ народного творчества, и все упражнялись в самых едких рифмах по поводу скульптуры. Нужно отдать должное Баччо за стойкость. Из своего любопытства он отправил слугу послушать, что говорят о его работе, и донести ему. Мальчишка вернулся расстроенный, так как не услышал
