ни одного хорошего слова про скульптуру и малость побаивался сообщить об этом маэстро. Выслушав слугу, Баччо спросил: «А ты что скажешь?» Тот ответил: «Не говоря дурного, скажу, чтобы вам угодить, что они мне нравятся». «Не хочу, чтоб они тебе нравились, — сказал Баччо, — ругайся, и ведь, как ты можешь припомнить, я тоже никогда ни о ком хорошо не отзываюсь, вот и мне оплатили тем же»[102].
Микеланджело. Давид, копия (слева) и Баччо Бандинелли. Геркулес и Какус (справа). Площадь Синьории, Флоренция. © Елена Каткова
Однако рассудил Баччо справедливо. Кроме насмешек флорентинцы также вспомнили случай про мрамор для этой скульптуры. Когда глыбу помещали на лодку, чтобы переправить рекой, тросы порвались и блок опустился на дно реки. Вытаскивали его несколько месяцев, привлекая к работе инженеров и разных мастеров. Злопамятные горожане напевали себе под нос, что мрамор предпочел утопиться, лишь бы не оказаться в руках у Баччо! Но, наверное, самая обидная критика скульптуры была следующая: «Если обстричь волосы Геркулесу, то у него не останется башки, достаточной для того, чтобы упрятать в нее мозг; и что это его лицо, неизвестно, человека оно или быкольва, и что оно не смотрит на то, что делает, и что оно плохо прилажено к шее, так неискусно и так неуклюже, что никогда не было видано хуже; и что эти его плечища похожи на две луки ослиного вьючного седла; и что его груди и остальные эти мышцы вылеплены не с человека, а вылеплены с мешка, набитого дынями, который поставлен стоймя, прислоненный к стенке. Также и спина кажется вылепленной с мешка, набитого длинными тыквами; ноги неизвестно каким образом прилажены к этому туловищу; потому что неизвестно, на которую ногу он опирается или которою он сколько-нибудь выражает силу; не видно также, чтобы он опирался на обе, как принято иной раз делать у тех мастеров, которые что-то умеют. Ясно видно, что она падает вперед больше, чем на треть локтя; а уже это одно — величайшая и самая нестерпимая ошибка, которую делают все эти дюжинные мастеровые пошляки. Про руки говорят, что обе они вытянуты книзу без всякой красоты, и в них не видно искусства, словно вы никогда не видели голых живых, и что правая нога Геркулеса и нога у Кака делят икры своих ног пополам; что если один из них отстранится от другого, то не только один из них, но и оба они останутся без икр, в той части, где они соприкасаются; и говорят, что одна нога у Геркулеса ушла в землю, а что под другой у него словно огонь»[103].
Кто же был так добр к Баччо Бандинелли? Пришло время познакомиться со скульптором Бенвенуто Челлини. Он принадлежал к тому же поколению, что и Баччо, более того, Челлини тоже учился в ювелирной мастерской отца Баччо. Возможно, ненависть между этими двумя зародилась еще в годы их обучения на почве конкуренции. Характер у Бенвенуто тоже был не сахар. Будучи горячей головой, он нажил себе немало проблем с законом, обвинялся в убийстве, в постоянных драках, воровстве и однажды даже был изгнан из Флоренции. В Риме он успеет поработать при Папе Римском Клементе VII, создавая для него диковинные ювелирные штучки, а также работал при монетном дворе. В Вечном городе в итоге тоже будет хватать конфликтов, да таких, что жизнь помотает Бенвенуто вплоть до Франции, в родную Флоренцию он вернется лишь к середине XVI века.
К этому времени во Флоренции умер герцог Алессандро Медичи и корону герцога получил Козимо I Медичи, которому суждено было стать не просто герцогом, но Великим Тосканским герцогом. Флоренция при Алессандро несколько лет билась в агонии после всех политических конфликтов, закрепления новой власти и отъезда из города громких имен в искусстве. При Козимо I город наконец-то снова вздохнёт. К власти пришел настоящий монарх, который хочет, чтобы Флоренция вновь стала центром всей Европы. Амбиции Козимо I действительно были королевскими, несмотря на то что Флоренция уже не сможет добиться былого веса ни в искусстве, ни в богатстве, которые имела в расцвет эпохи Возрождения. Но Козимо I старался. При нем были подчинены новые территории, новые ресурсы, в городе снова стали устраиваться конкурсы на произведения искусств, новые архитектурные проекты радовали глаз правителя.
Именно Козимо I столкнул лбами Баччо и Бенвенуто, получая удовольствие, наблюдая за их горячими ссорами. Скажем, что больше личных симпатий Козимо I проявлял к Баччо, обеспечив его заказами на скульптуру; Козимо I назначил Баччо главным по всем блокам мрамора в городе. Завхоз по мрамору Баччо Бандинелли. Когда два скульптора в очередной раз повздорили, Баччо подсунул Челлини дефектный блок для работы. Кроме таких мелких пакостей иногда перед герцогом разыгрывался настоящий спектакль. Приведенную выше критику «Геракла» Челлини произнес при Козимо I, когда оба скульптора в очередной раз встретились в зале аудиенции. Покраснев от обиды, Баччо ответил: «О, замолчи, содомитище!» Согласно рассказу самого Челлини, который он приводит в своей автобиографии, ответ его был очень изящен: «О безумец, ты выходишь из границ; но дал бы бог, чтобы я знал столь благородное искусство, потому что мы читаем, что им занимался Юпитер с Ганимедом в раю, а здесь на земле им занимаются величайшие императоры и наибольшие короли мира. Я низкий и смиренный человечек, который и не мог бы, и не сумел бы вмешиваться в столь дивное дело». Для подкрепления своих слов позже Челлини изваял две скульптуры на мифологические сюжеты, чувствующие красоту страсти богов Олимпа.
Клеветал ли Баччо, или Бенвенуто тоже был причастен к знаменитому «флорентинскому грешку»? Лучше любых биографий на этот вопрос отвечают архивы города. До нас дошли три обвинения Челлини в содомии:
1) Первое обвинение датируется 14 января 1523 года. Бенвенуто был выписан штраф (вместе с его соучастником Джованни Ригольи, которого в своей автобиографии Челлини называет «дорогущий друг») за акт содомии с юношей.
2) В 1548 году новый донос: некая Маргарита сообщает, что скульптор был с ее сыном Винченцо. Каким-то чудесным образом суда по этому делу не произошло.
3) Настоящие проблемы у скульптора начались с третьим доносом в 1556 году.
В тот год Челлини очень сильно поругался с одним из своих гарсонов по имени Фердинандо. Скандал дошел до того, что юноша был с треском уволен. Обиженный гарсон,
