недалеко от остановки, и водитель остается в ней. Анна останавливается на противоположной улице, через дорогу, и ждет. Район спальный, без многоэтажных домов, только три улицы, которые расходятся от этой точки. Никаких административных зданий, никаких ресторанов, баров, салонов – ничего, только ухоженные участки с домами за низкими заборами и этот единственный небольшой магазин у остановки. Но место оказывается довольно оживленным, и ей никак не удается выбрать нужный момент, чтобы сделать намеченное. На парковку за супермаркетом постоянно кто-то приезжает, по улице ходят неторопливые люди, и на остановке автобуса кто-то обязательно околачивается.
Уже темнеет, а он все так же остается в машине. Анна не понимает, почему он просто сидит в ней и никуда не выходит, ничего не делает.
Что задумал этот ублюдок?
После девяти вечера людей на улице становится мало, фонари освещают только основную улицу и остановку, а его и ее машины стоят в укромных углах, прячась от посторонних глаз. Сейчас Анна могла бы выйти из «Пежо» и незаметно прошмыгнуть в его сторону. Но что-то удерживает ее на месте. Она хочет знать, что происходит.
Через какое-то время она замечает, как он покидает машину. На нем кепка, черное широкое худи, капюшон которого он натянул поверх нее, черные растянутые спортивные штаны и кроссовки.
Она теряется и думает, что упустила его и следила за кем-то другим, но когда он медленно идет за группой людей, которые вышли из автобуса, то сразу его узнает. Она бы узнала его уверенную походку из тысячи, даже если бы он прикидывался кем-то другим. Анна хватает рюкзак и идет по противоположной улице, не выпуская его из виду.
Людей становится меньше, они разбредаются по своим домам или сворачивают на другие улицы, а он продолжает медленно идти вперед, периодически оборачиваясь, словно проверяя, кто еще остался из прохожих. И вот вскоре перед ним – только одна пышная девушка в платье до колен. Она спокойно бредет по улице, в одной ее руке телефон, поднесенный к уху, в другой – пакет из магазина. Ее высокие каблучки издают равномерный стук, а мягкий смех растекается по округе. По улице проезжает машина и скрывается за поворотом, и тогда он ускоряет шаг. Анна тоже идет быстрее, при этом судорожно роется в рюкзаке. И вот девушка тормозит у низкого забора, пытаясь открыть калитку рукой с пакетом. И тут он достает что-то из кармана, подходит к ней сзади вплотную, и Анна слышит тихий вскрик, когда он зажимает ей рот. Телефон и пакет падают на асфальт, она пытается оттолкнуть его, но второй рукой он молниеносно бьет ее чем-то в живот.
Анна застывает. Но, очнувшись от шока, наконец вытаскивает дрожащими руками пистолет и пытается снять его с предохранителя. Пальцы не слушаются и никак не могут переместить маленький рычажок. Она стискивает зубы и наконец щелкает нужную деталь, выставляет вперед трясущиеся руки, направляет пистолет на него и кричит:
– Не смей!
Тишину улицы прорезает громкий выстрел. От отдачи Анна не удерживается на ногах и заваливается назад, пистолет выпадает из рук и глухо ударяется о землю. Она судорожно ищет его на асфальте. Находит гильзу, сует в карман, хватает оружие, вновь вытягивает руки вперед и смотрит перед собой. На той стороне улицы, у забора, только девушка, которая сидит на земле, держась за живот. Анна оглядывается и видит убегающую темную фигуру, которую уже не догнать. В соседних домах включается свет, а люди принимаются выглядывать в окна. Анна поправляет кепку, быстро прячет пистолет в рюкзак, встает и спешит обратно к машине.
Она забирается в салон, заводит мотор и трогается с места. Ее руки до сих пор дрожат и скользят по рулю. Она постоянно смотрит в зеркало заднего вида. Но погони нет – ни его машины, ни полиции.
«Что я натворила? Неужели я попала в девушку?»
Глава 25
«Что можно еще сказать? Больше меня не существовало. 20 декабря 2007 года прежняя Элиза Локс умерла…»
Я просыпаюсь утром в теле Анны, но не в кровати, а на диване в гостиной. Тело ноет от неудобной, скрюченной позы. Беру телефон и проверяю новости. Но ничего не изменилось: мистер Олд умер двадцать девятого апреля в больнице. Но почему, почему мое послание не сработало? Не могла же я написать ему, что он умрет. Так его мог инфаркт разбить еще до двадцать восьмого. Но я думала, он прочтет мое послание и останется в живых.
Я швыряю телефон в сторону и зажмуриваю глаза с такой силой, что в черноте вижу белые блики, мерцающие перед глазами. Открыв глаза, чувствую легкое головокружение. Несколько минут просто смотрю в потолок, пытаясь понять, что я сделала не так, что должна была сделать, чтобы спасти мистера Олда.
Встаю, потягиваюсь и оглядываю себя. Анна даже не удосужилась раздеться. На мне черный старый балахон и потертые джинсы. Рядом с диваном стоит ее старый рюкзак. Я иду в ванную, стягиваю грязную одежду, которая пропахла потом, и кидаю все в стирку. Не Анна, а малый ребенок. Иду в спальню и по привычке бросаю взгляд на тумбу. На листке бумаги (моем послании, которое я оставляю для Анны) лежат ручка и какой-то пластиковый пакет. Это что-то новенькое. Беру лист и не верю своим глазам. Под моей инструкцией написано неровным почерком:
Я не хотела. Спрячь это где-нибудь, мне не хватило времени, чтобы сделать самой. Но умоляю, не выкидывай!
Ничего не понимаю. Разворачиваю пакет, в нем – еще один. Разворачиваю и его и вначале просто таращусь на содержимое. Закрываю обратно, подхожу к окну и задергиваю шторы. Беру пакет вновь и снова открываю. «О боже, куда она вляпалась? Ну почему Анна всегда ведет себя так! И откуда у нее этот пистолет?»
Я в панике начинаю расхаживать по квартире, ища глазами хоть какое-то укромное место. Но здесь Анна могла спрятать его и сама. Значит, она хотела, чтобы я отнесла его куда-то еще. Вот только куда? Я не знаю, где люди обычно прячут пистолеты! Я беру пакет, завязываю его покрепче, приношу из кухни стул, забираюсь на него и закидываю оружие на самый верх шкафа, туда, где всегда лежал толстый слой пыли.
Обойдя квартиру, больше никаких новых предметов я не обнаруживаю. Сую руку в рюкзак Анны и нахожу там кредитку, паспорт, водительские права, которых до этого ни разу не видела.
Делаю глубокие вдохи, пытаюсь успокоить сама себя: «Никакой
