Спасибо тебе, — бормочет она, и я улыбаюсь, радуясь, что это делает ее счастливой. Заставляя ее чувствовать себя так, я наполняюсь чистым покоем, и это затягивает.
— Я подумал, тебе здесь понравится. Это личное, уединенное место, и никто не может нас видеть, так что нам не обязательно сидеть взаперти внутри, — объясняю я, вспоминая фотографию, на которой мы кем-то запечатлены на доске для серфинга, и к чему это привело в прошлый раз, но я отказываюсь позволить ярости снова поглотить меня сегодня. Прямо сейчас это для нас, а не для кого-либо другого.
— Мне это нравится, — шепчет она, глядя на меня из-под ресниц, и я чувствую, что застыл во времени, заглядывая в глубины ее голубых глаз, видя ее прекрасную душу.
Не говоря больше ни слова, она приподнимается на цыпочки и нежно целует меня в губы, прежде чем вернуться ко всему остальному.
Это заставляет меня отчаянно желать большего, но я это заслужил, мысль заставляет меня внутренне закатить глаза, поскольку я сделал то же самое с ней ранее.
Я на мгновение остаюсь на своем месте, просто наблюдая, как она все это воспринимает, прежде чем она опускается на колени на одеяло и заглядывает внутрь коробки. Мои нервы внезапно сдают.
— Боже мой, они так аппетитно выглядят, — визжит она, вытаскивая два сэндвича с курицей и беконом, и я присоединяюсь к ней.
— Конечно, они лучшие, я попросил Линду завернуть их для меня, — говорю я ей, садясь рядом с ней, и ее улыбка становится шире.
Она кладет их обратно вместе со множеством закусок, которые я принес на потом, и забирается на балийскую кровать, откидываясь на свежие простыни, которыми я ее накрыл. Улыбка изгибает ее губы, когда она закрывает глаза и подставляет лицо солнцу.
Небеса. Она — мой кусочек гребаного рая.
Не желая терять времени, я ложусь рядом с ней и натягиваю на нее одеяло. Поскольку мы находимся выше и так близко к кромке воды, здесь холодно из-за океанского бриза.
— О чем ты мечтаешь? — спрашивает она, принимая одеяло, когда я натягиваю его ей на плечи. Мы все еще в куртках и обуви, светит солнце, так что одеяла нам тоже не особо нужны, но она выглядит такой милой, что я вынужден присоединиться к ней, обдумывая ее слова.
— Честно говоря, я больше понятия не имею. Я думал, что знаю, каким будет мое будущее и моя жизнь, но на самом деле все совершенно изменилось, и я не расстраиваюсь из-за этого, — честно отвечаю я, ни словом не упоминая Физерстоун, и еще один укол вины пробегает по моему телу, но я не хочу омрачать этот момент с ней. — О чем ты мечтаешь? — Спрашиваю я, и она поворачивается на бок лицом ко мне, так что мы оказываемся нос к носу.
— Мне кажется, что я просто краду слова прямо из твоих уст, но мысль о том, чтобы на самом деле уехать из этого города, наполняет меня новым смыслом жизни. Я думала, что все это выдает желаемое за действительное, и я никогда от них не избавлюсь. Теперь я не знаю, с чего начать, когда освобожусь, но мне не терпится узнать, — говорит она с улыбкой, и мне нравится ход ее мыслей.
Мы разговариваем часами, слишком много часов, поедая нашу еду и любуясь закатом вдалеке. Это похоже на волшебство, на наш собственный маленький пузырек счастья, и я рад, что у нас с ней будет еще больше такого, когда мы уедем из Найт-Крик.
Сейчас чуть больше девяти вечера, когда мы обнаруживаем, что снова уютно устроились под одеялами, ее голова у меня на груди, мы смотрим на звезды, и я могу сказать, что ее что-то тяготит. Это продолжалось в течение последнего часа или около того. От нее исходит атмосфера, которая, кажется, сгущается вокруг нас, но она не озвучивает это, а я слишком нетерпелив, чтобы дать ей время, в котором она нуждается.
— Все в порядке? Кажется, у тебя что-то на уме, — бормочу я, глядя на нее сверху вниз, но она не отводит взгляда от звезд, волшебных огоньков, освещающих пространство вокруг нас, когда легкий румянец поднимается по ее шее.
— Как ты можешь так хорошо меня понимать? — ворчит она, приподнимаясь на локтях, чтобы посмотреть на меня сверху вниз, и во мне поднимается беспокойство. — Я не хочу…
Ее голос замолкает еще до того, как она начинает, в глазах вспыхивают сильные эмоции. Я должен заставить себя остаться лежать и позволить ей найти слова, которые она пытается сказать, не вытаскивая их из нее.
— Не торопись, Бетани. Ты можешь рассказать мне все, что угодно, — шепчу я, и она нервно улыбается, когда я глажу ее по щеке.
— Ты так говоришь, но это что-то грандиозное, — предупреждает она, и мои брови поднимаются, когда я пытаюсь понять, в чем дело.
— Испытай меня, — с трудом выговариваю я и наблюдаю, как она делает глубокий вдох.
— Я не хочу, отдавать им это, — выпаливает она, а я продолжаю ошеломленно смотреть на нее, ожидая, когда она закончит предложение, понятия не имея, о чем она на самом деле говорит. — Я не хочу давать им шанса предложить это кому-то, и я хочу послать их ко всем чертям, убрав это со стола, — заявляет она, ее тон становится более решительным с каждым произносимым ею словом, но я все еще хмуро смотрю на нее в замешательстве.
— Тогда не позволяй им получить это, — отвечаю я, полностью поддерживая ее, но в то же время понятия не имея. — Что… это? — Неохотно добавляю я, и она закатывает на меня глаза.
— Моя девственность, — небрежно произносит она, и я чуть не задыхаюсь от свежего воздуха, уставившись на нее. — Я хочу, чтобы это был мой выбор с тем, кого я хочу, а не с человеком, который заплатил больше всего денег, — объясняет она, продолжая смотреть на меня сверху вниз, когда принимает вертикальное положение и переплетает пальцы на коленях.
— Так и должно быть, — бормочу я, мое сердце бешено колотится в груди, когда я смотрю на красивую, сильную женщину, которая сидит передо мной.
— Я хочу, чтобы это было с тобой.
Ее слова вертятся у меня в голове, пока я в шоке смотрю на нее, и я не могу достаточно быстро овладеть своими чертами лица. Мой член твердеет под джинсами при одной мысли об этом, но это очень серьезно, и я знаю, через что она уже прошла.
— Я хочу всего этого с тобой, — говорю я ей, приподнимаясь
