волос, отведя ее в сторону. Его пальцы запутались у меня в волосах – стиснули их, но не тянули, словно он пытался уговорить себя выпустить их и не мог.
– Ты меня уничтожишь.
Я видела его в этот самый момент. Желание. Страсть.
И знала, что для вампиров значит желать такую, как я. Настолько хорошо знала, что это должно было заставить меня немедленно бежать.
Но еще более пугающим, чем его желание, было желание мое. Я чувствовала, как этот зов эхом отдается в биении сердца. Оно было столь сильным, что когда он наконец меня отпустил – когда я наконец отступила и отвернулась, не говоря ни слова, – мне пришлось сопротивляться побуждению слизнуть его касание с кончиков своих пальцев.
Может быть, на вкус оно оказалось бы металлическим и горячим, как кровь.
Глава тридцать четвертая
После пира мы с Райном вернулись в те же апартаменты. Конечно, просто по привычке. Но остановились у двери и посмотрели друг на друга, думая об одном и том же: оставаться вместе нам было неразумно.
– Может быть, будет безопаснее держаться рядом, – сказал Райн. – Если хочешь.
Я сказала себе, что он прав. Что еще один день было бы хорошо оставить его при себе. Для защиты от остальных. Для защиты от него, когда я смогу держать его в поле зрения.
Вздор, конечно. По крайней мере про себя я все понимала.
Я распахнула дверь.
– Если боишься спать один в пустых апартаментах, так и скажи, – ответила я, и больше мы об этом не заговаривали.
На самом деле я хотела остаться. Мысль о том, чтобы бросить его и побыть одной, отзывалась в груди дергающей болью. И в нем я видела ту же боль, когда смотрела, как в ту ночь он складывал оставшиеся вещи Мише, убирал испачканные кровью простыни, которые мы не успели сложить до Полулуния. Мы запихали вещи в сумку, которую не взяла с собой Мише.
Когда он закончил, я осталась с ним в гостиной, вместо того чтобы пойти к себе в спальню и молча сидеть там.
Знать, что с тобой кто-то есть, – это немало. И мне кажется, он это чувствовал так же, как и я, потому что тоже не ушел. В тот день мы спали на диванах и креслах, но ни один из нас не произнес ни слова недовольства из-за того, что после пробуждения ныло все тело.
На следующую ночь я его тоже не убила.
И через одну.
Я не убила его ни в один из бесчисленных, нарочно выверенных моментов, когда он оставлял себя без защиты.
Я не убила его, даже когда на следующий день, проходя мимо его спальни, обнаружила, что, проявив то ли исключительное доверие, то ли исключительную глупость, он оставил дверь приоткрытой.
Заглянув в щелку, я увидела, как он растянулся на кровати и его тело подсвечивается легким мерцанием ламп в гостиной и полоской дневного света, проникшей через зазор в гардинах, – четко различимые теплые и холодные оттенки вырисовывали каждую впадинку и неровность обнаженных мышц. Он спал, раскинув руки и ноги, но все равно умудрялся выглядеть как-то романтично, словно скульптура мастера. Вот только эта скульптура громко храпела.
Меня поразило, как это напоминало картину в большом зале в замке у Винсента. Тот ришанин, падающий и протягивающий руку. Сейчас скорее красивый, чем трагичный.
«Отличный момент», – прошептал у меня в ухе Винсент.
Если я собираюсь его убить – самое время.
Райн крепко спал. Можно было открыть ставни. Впустить солнечные лучи, чтобы помешать ему сопротивляться, когда я заберусь сверху на это прекрасное обнаженное тело, обхвачу бедра коленями и воткну меч ему в грудь. Когда мы закончим, все простыни намокнут.
Я представила, как буду это проделывать – пойду по комнате, заползу на него. Я представила, как подо мной будет смотреться его обнаженное тело, раскинувшееся туловище и спутанные вокруг лица волосы, – представила, какое оно будет на ощупь, жесткое и сильное, словно под кожей заключена бесконечная мощь, каким крепким оно будет у меня вдоль бедер, вдоль всей моей сердцевины.
Я представила, как подниму меч…
Но не успела я его опустить, как глаза передо мной резко открылись.
Его руки, шершавые и мозолистые, пробежали по моим бедрам, талии, груди, губы скривились знакомой гримасой, и он прошептал:
– Принцесса, ты собралась меня убить?
И, не ожидая ответа, он…
Я рывком проснулась, лицо горело, от пота волосы липли к коже. Прошло немало времени, прежде чем лихорадочное сердцебиение замедлилось. Я выбралась из постели, заглянула в щелочку своей двери и увидела, что его дверь тоже открыта. Я долго на него смотрела, потом легла спать.
Нет, в тот день я тоже его не убила.
Прошло три дня, и мы с Райном не говорили о том, что кому-то надо уйти, и не убили друг друга, и я поняла, что вообще не хочу его убивать.
Райн готовил.
Признаюсь, я была настроена очень и очень скептически, когда Мише сказала, что Райн «очень хорошо готовит». Смешно было представить, чтобы Райн, массивный, в боевых шрамах, склонялся над плитой. В общем, выглядело примерно так же смешно, как я себе представляла.
Но запах шел фантастический.
Я не знала, что он делал, – знала только, что он собрал это из ингредиентов, которые притащил из города в холщовой сумке, и что умудрился соорудить блюдо с помощью одного-единственного щербатого котелка в камине.
– Иди сюда.
Он вызвал меня из соседней комнаты, где я практиковала свою все еще удручающе непостоянную магию, делая вид, что не обращаю на него внимания.
Я пришла, и он протянул мне деревянную ложку:
– Мне нужна твоя помощь. Пробуй.
Я взглянула на ложку. Похоже было на какое-то рагу, с кусочками овощей, плавающих в густом молочно-коричневом соусе и от души сдобренных специями. Я наклонилась и попробовала.
Проклятье!..
У меня чуть не подогнулись колени. Все, что я собиралась сказать, в беспорядке смешалось на языке, растаяв под… Матерь, для таких вкусов не было слов. Я никогда ничего подобного не пробовала.
Когда я наконец пришла в себя, то заморгала и посмотрела на Райна, который наблюдал за мной со странным, растерянным выражением.
– Не так я предполагал заставить тебя кончить в первый раз, – отметил он.
Я перестала жевать.
Райн ничего не сказал, но, судя по тому, как дернулось его лицо, когда он отворачивался, он тоже услышал, что в его шутке прозвучало больше, чем он собирался сказать.
«Предполагал».
«В первый раз».
Воздух стал тяжелым.
