быть там.
Я не могу рассказать ему о другой части головоломки, в которой я уверена: именно там мы найдем Софи.
Ее тело находится где-то на территории Джордана. В неглубокой могиле или выброшено где-нибудь, кому не придет в голову искать, я не знаю. Но я знаю, что мы найдем ее там, и я должна убедиться, что я та, кто ее найдет. Не Майлз.
Он не сможет оправиться от этого.
Он качает головой.
— Я покончил с тобой. Ты можешь сама разобраться со своим парнем.
Эти слова — нож в мое сердце. Я покончил с тобой. Я прикусываю губу, чтобы сдержать слезы.
— Он не мой парень.
— Это не то, что я слышал.
Как я могу объяснить Майлзу, что я была так напугана своим преследователем — им, — что снова сошлась с Джорданом для защиты? Что с тех пор, как Майлза арестовали, я играла в счастливую пару с парнем, который, как я знала, изменил мне. С парнем, который, как я теперь знаю, преследует меня.
— Я думала… я думала, что он мне нужен.
— Да. Это всегда было твоей проблемой, не так ли?
Я вздрагиваю от яда в его голосе. Но я не возражаю, потому что знаю, что он прав. Я думала, что мне нужен Джордан. Я отказалась от настоящей себя, чтобы быть с ним, но мне никогда не был нужен Джордан. Мне не нужен был никакой парень. Что мне было нужно, так это любить себя такой, какая я есть, независимо от того, что обо мне думают другие. Неважно, кто хочет высмеять то, что я люблю, или как я выгляжу, или с кем я общаюсь, пока я люблю себя и делаю то, что люблю, и люблю людей в своей жизни, это все, что имеет значение.
— Да, так и есть, — соглашаюсь я. — Но теперь я с ним покончила. Так ты пойдешь со мной? Нам нужно найти доказательства до того, как он вернется домой.
Его брови хмурятся над темными глазами.
— Я же сказал тебе. Нет.
Мой желудок наливается свинцом. Если он не пойдет со мной, мне придется идти одной.
Он снова хватается за дверь, не поднимая глаз.
— Тебе нужно уйти.
— Майлз…
Его следующие слова переходят в низкое шипение.
— Не возвращайся, Мэдди.
Это прозвище — удар под дых. Такой сильный, такой болезненный, что слезы текут по моим щекам.
— Не называй меня так, — шепчу я.
Капля дождя падает мне на лицо, смешиваясь со слезами.
Майлз захлопывает дверь у меня перед носом.
Моя толстовка промокла, а кроссовки Nike хлюпают по лужам на тротуаре, граничащем с Хантер-роуд. Не по сезону прохладный ветерок проникает сквозь мои рукава и обвивает голые ноги.
Впереди маячит огромный дом Джордана. Высокий забор из камня и кованого железа, который окружает его дом, больше не принадлежит замку. Сейчас он принадлежит кладбищу.
Единственная машина в гараже Голдманов — летний "Порше" его родителей. Дома никого нет.
Мне дышится немного легче. Немного.
Пока у меня в заднем кармане не зазвонит телефон.
Дрожащими руками я вытаскиваю его. На этот раз я точно знаю, кто мне пишет.
Повернись.
Но это не номер моего преследователя. Это номер одноразового телефона, с которого кто-то отправил сообщение Майлзу сразу после исчезновения Софи.
Мое сердце громыхает, и я поворачиваюсь…
Это не Джордан позади меня.
На другой стороне улицы у тротуара стоит белый седан Kia. Машина Софи.
Но это невозможно. Она мертва.
Я все равно направляюсь к машине. Скорее всего, за рулем Джордан. Даже с отключенными настройками моего местоположения ему все равно удалось меня найти. Это он написал Майлзу сообщение с этого номера телефона, пытаясь убедить его, что Софи все еще жива, чтобы сбить Майлза со следа.
Дверь со стороны водителя открывается прежде, чем я успеваю до нее дотянуться. Появляется кто-то высокий и стройный, и первое, что я замечаю, это пара сосново-зеленых глаз.
Софи.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Это Софи Мариано. Она жива.
Ее некогда каштановые волосы цвета какао коротко подстрижены и стали светлыми. Каким-то образом это делает зелень ее глаз более утонченной. Ее “Daisy Dukes” измазана грязью, и она выглядит такой… обычной. Она не супермодель, а скорее соседская девушка. Не та картина совершенства, которую я помню.
Не мертвое тело в лесу, как я подозревала. Я была права раньше — она действительно сбежала.
Джордан убедил меня, что она мертва. Может быть, чтобы я перестала копать.
От облегчения у меня подкашиваются колени. Майлзу не нужно хоронить свою сестру. Его не должен преследовать вид ее мертвого тела. Он может извиниться за то, что его не было рядом, когда она нуждалась в нем больше всего.
Софи теперь старше. На год, как чьи-то десять. Но годы не у нее на лице — они у нее в глазах.
Все, что я могу спросить, это
— Как?
— Я получила твои сообщения. — Ее обычно слащавый голос превратился в горький. — Я использовала номер, который невозможно отследить, как меня учил Джордан.
— Но… где ты была? Мы все думали… — Мне не обязательно произносить эти слова вслух. Она знает, о чем я хочу сказать.
— Моя бабушка, Диди, владеет ранчо в Нью-Гэмпшире. Там я и остановилась. Мой дедушка… — Она прикусывает губу и опускает взгляд. — Он был как Джордан. Бабушка меня поняла.
Все это время Софи была в Нью-Гэмпшире. Она была так близко. Тот пост в Reddit о том, что Софи видели на ранчо с коротко подстриженными и перекрашенными в блондинку волосами, не был выдумкой.
— Она не рассказала твоим родителям? — Самое меньшее, что Софи могла сделать, это сообщить своей семье, что она в безопасности. Может быть, тогда ее отец не допился бы до тюрьмы, ее мать не ополчилась бы против всех, а ее брат месяцами не винил бы себя в том, что ее нет.
— Как я уже сказала, она поняла. Она знала, что я в безопасности и что моя мама простит ее. В конце концов.
Я все еще не могу поверить, что она действительно здесь. Я разговариваю с Софи Мариано. Живой и невредимой.
— Что случилось? — Спрашиваю я. — В ту ночь.
Она вздыхает, и я точно знаю, почему она не хочет об этом говорить. Я тоже ненавижу говорить об этом.
— На вечеринке я поднялась наверх, чтобы переодеться во что-нибудь сухое после того, как ты столкнула меня в бассейн.
Я съеживаюсь.
— Извини за
