Андре позже поможет мне поменять замки.
Фрагменты не складываются воедино в ее голове, потому что, как и у всех остальных в этом городе, у нее уже есть решение.
Майлз — плохой парень. Джордан — хороший парень.
Но всегда было наоборот.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Мамы Майлза нет дома. Единственная машина на подъездной дорожке — его "Мустанг".
Над головой нависают темные тучи. Я стучу в дверь, зная, что, как только он увидит, что это я, он откажется открывать. Но я буду стучать в эту дверь, пока он не сделает это. Мне нужна его помощь.
Нам нужно проникнуть в дом Джордана. Они редко бывают дома, и я знаю пароль, чтобы войти, но поскольку Джордан отслеживает каждый мой шаг, я уверена, у нас не будет много времени, прежде чем он появится. Мне нужен Майлз там, чтобы мы могли как можно быстрее найти доказательства того, что Джордан — мой преследователь, и поехать прямо в полицейский участок со всем, что найдем.
Пока я жду Майлза, я отключаю службы определения местоположения своего телефона.
Должно быть, именно так Джордан следил за мной.
Я не разбивала свой телефон той ночью. Джордан разбил.
Он разбил мой телефон и позволил мне думать, что я сделала это в пьяном угаре. И все для того, чтобы он мог купить мне новый — вести себя как герой, о-о-о-очень щедрый парень — и включить новый телефон в план своей семьи, чтобы отслеживать мои входящие и исходящие звонки и сообщения. Чтобы отследить меня, используя "Find My Phone".
Как я могла не заметить всех признаков?
Я в тысячный раз пересматриваю его первый вирусный TikTok — тот, который распространился по всем социальным сетям и заставил девушек по всей стране пожалеть, что у них нет горячего парня, который так сильно их любит.
Но на этот раз увеличение высоты тона не похоже на искреннюю озабоченность. Оно вынужденное. Шмыганье носом преувеличено, и когда в конце он опускает голову, это не для того, чтобы скрыть слезы.
Это для того, чтобы скрыть его пустые, сухие глаза.
Те, которые заглянули в душу Софи, когда она делала свой последний вздох.
Когда дверь передо мной распахивается, у меня перехватывает дыхание.
Майлз одет в свободную футболку, ткань скрывает твердые мышцы под ней. При виде него у меня слабеют колени. Прошло слишком много дней, и я хочу выпить его до дна.
Но его лицо каменное, бесстрастное. Так непохоже на то, как он смотрел на меня раньше. С полуулыбкой. С блеском в глазах. С желанием. С привязанностью.
Теперь всего этого нет.
Наша книга действительно закончена.
Я не боролась за него. Я была единственным человеком в этом городе, который верил ему, а потом, когда он нуждался во мне больше всего, я подвела его. Я была тем, кто подтолкнул его постоять за себя, кто поощрял его продолжать говорить правду, даже когда никто не слушал. И все же я засомневалась в нем, как и все остальные. Я позволила им всем залезть мне в голову, убедить меня, что он был способен преследовать меня, и, хотя теперь я знаю правду, уже слишком поздно.
Он опирается обеими руками о дверной косяк у меня над головой, обнажая бледную нижнюю сторону своих рук. На его плоти нет ни единой раны, которую оставили бы бритвы.
Этот город так долго выставлял его злодеем, в то время как истинным злодеем всегда был их золотой мальчик.
Я хочу обнять Майлза, но, прежде, чем я успеваю пошевелиться, он тянется к двери.
— Тебе не следует быть здесь.
Я ударяю ладонью по двери, прежде чем он успевает захлопнуть ее у меня перед носом.
— Я знаю, что это был не ты. Мне так, так жаль, Майлз. — Мой голос срывается на его имени.
Его лицо не меняется.
— Это должно заставить меня почувствовать себя лучше?
Я знала, что это будет нелегко. Но все же маленькая часть меня надеялась, что он скучал по мне так же сильно, как я по нему. Маленькая часть меня надеялась, что он поймет — что доказательства были прямо у меня перед глазами. Что охота на моего преследователя заставила меня подозревать всех, включая одного человека, который помогал мне с самого начала.
Его синяк под глазом уже почти поблек. Все, что осталось, — это слегка пожелтевшая кожа вокруг него. На его щеке все еще виден след от того места, где Лив вонзила в него свой ноготь. Я протягиваю руку, чтобы коснуться его пальцем, но он отшатывается.
Это разбивает мое сердце.
Между нами повисает напряженное молчание. Я так много хочу сказать, но понятия не имею, как облечь все это в слова.
— Я не должна была говорить так о твоем отце, — выдавливаю я. — Или о тебе. Я рада, что мы встретились. Я никогда, никогда не прощу себя за это. Я…
Я хочу сказать ему, что люблю его. Но я не могу этого сделать, зная, что он не ответит мне тем же.
Если он когда-то и любил меня, то больше не любит.
— Почему ты здесь, Мэдлин? — Его голос ровный.
— Потому что… — я заламываю руки, не уверенная, как я должна произносить эти слова вслух. Как они могут быть правдой. — Это Джордан. Он… тот, кто преследует меня.
Невозмутимое лицо Майлза не меняется.
— И?
Верно. Его больше не волнует, что происходит со мной. Но его должно волновать то, что случилось с его сестрой.
— Что ты имеешь в виду под «и»? Это Джордан.
— Не то, чтобы это удивительно. Я с самого начала говорил тебе, что он ублюдок. Всегда думал, что это он.
Для меня это новость. За те месяцы, что мы пытались выследить моего преследователя, Майлз ни разу не предположил, что преступником мог быть мой собственный парень.
— Что? Ты никогда этого не говорил.
Он сжимает челюсть.
— Потому что я знал, что ты мне ни за что не поверишь. Идеальный Джордан не мог сделать ничего плохого в глазах Мэдди.
В глазах Мэдди. Но теперь я — Мэдлин, и я все ясно вижу.
— Мне нужно, чтобы ты поехал со мной в дом Джордана. Никто не обыскивал их собственность, помнишь? Полиция начала расследование ее исчезновения только после того, как Джордан организовал поиск добровольцев, но они так и не пришли в дом Джордана, хотя это последнее место, где ее видели. Он организовал этот поиск, чтобы не выглядеть подозрительным. Все доказательства могли
