Прекратить балаган!
– Так точно, Ваше Величество!.. – Сняв перевязь, подпоручик бросил ее к ногам Березина. Затем повернулся к Ивану Второму: – Прошу прощения. Я недостоин носить награду, есть люди, кому она больше подходит. Более благородные. Более состоятельные. Кто ближе к трону. Что касается этого куска материи – можно использовать вместо портянок. На большее он не годится. Честь имею...
Развернувшись, все тем же строевым двинулся к выходу. За ним следом на пол бросили перевязи еще трое младших офицеров, прищелкнули каблуками и покинули зал. Когда за ушедшими закрылись двери, в зале наступила мертвая тишина.
* * *
С трудом переведя дыхание, император и самодержец Всероссийский, Царь Ханьский, Царь Сибирский и прочая, прочая, обвел взглядом напряженную толпу и спросил:
– Где граф Салтыков?
Раздвинув сгрудившуюся в стороне свиту, вперед выбрался старик:
– Я здесь, Ваше Величество.
– Это же ваша воспитанница? Младшая Найсакина?
Вздохнув, граф понурился:
– Так точно, моя протеже. Я стараюсь по мере возможности принимать участие в ее судьбе.
На балконе послышались первые, самые осторожные шепотки. Пара генералов тихо хохотнули. Даже получивший пощечину “предводитель оппозиции” приободрился.
То, что произошло дальше, мгновенное прекратило намечающееся злое веселье.
– Господин Березин. Подите прочь. То, что я спас вас от череды дуэлей не означает, что императорской семье хочется находиться с вами под одной крышей. С этого момента вы признаетесь нежелательной персоной на всех официальных мероприятиях. Включая заседания Государственной Думы.
Подождав, когда “викинг” на подгибающихся ногах выйдет из зала, Иван Второй продолжил:
– Граф Салтыков... Гордей Панкратович. Я вам не приказываю, я вас прошу. Возьмите девочку под личную опеку. Как родную дочь. Потому что идиотов на Руси-матушке, как оказалось, аршином не перемерять. Только и успевают, что плодиться и мне в спину бить... Если у нее возникнет хоть какая-нибудь проблема – при поступлении в университет, из-за пасквилей в газетах или еще как – немедленно докладывать князю и мне. Надеюсь, у Мстислава Святославича хватит возможностей оказать необходимую помощь. Будет мало – звонить мне. Невзирая на чины и звания причастных... Дожили, одаренные мне в лицо плюют, потому что кое-кто решил у трона именем самодержца подтереться...
Не выдержав, верховный правитель Российской империи снова взревел, заставив задребезжать стекла в окнах:
– Забыли, суки, кто коронован монархом? Так я – напомню... Вы у меня все вспомните... Где начальник Особого Отдела?
– Здесь, Ваше Императорское Величество!
– Берете в подмогу контрразведку и лично проверяете каждый наградной лист. От следствия седьмое делопроизводство отстранить, руководство – под арест! Коллежского асессора Шипилина – в одиночку! И если, не дай бог, помрет до того, как его вдумчиво допросят, все виновные на плаху отправятся!.. Доклад по результатам проверки – лично мне. Если окажется, что кого-то вписали по кумовству за Африканскую компанию, а не за пролитую кровь... Если хотя бы один из служивых не получит положенную награду за проявленную храбрость... Я вас всех, паскуд, на рудниках сгною. Вы у меня кровью умоетесь, как при прадеде моем, Станиславе Лютом. Давно опричнины не пробовали? Так я вам ее устрою...
Повернувшись к отпрянувшей челяди, Иван прорычал:
– Где это пугало ряженое? Где архиепископ Капитон?
Облаченного в золотые одежды старика вытолкнули вперед.
– Значит, некромант тебя не устроил, кочерыжка бородатая? Единственный ученик покойного Зевеке, наш собственный хранитель и защитник от Тьмы! А ты его – в петлю сунуть хочешь? И под локоть подталкиваешь, чтобы моими руками и побыстрее все устроить?! Сосед наш германский за бедолагу лично хлопочет, горы золота обещает, чтобы мальчишка в гости приехал и у него студентов поднатаскал, а мы его – в петлю?! Да вы ошалели здесь все, что ли?.. Князь. Это – твоя столица, твоя вотчина. Я возвращаюсь к себе. Через неделю жду с докладом. Если не разгребешь, то очень расстроюсь. Очень... Как мы докатились до того, что мне, императору, люди кровью заслуженные ордена и медали в лицо швыряют?!
Не обращая внимания на перепуганные лица вокруг, император стремительным шагом двинулся назад, к распахнутым дверям. Нагнав его, рядом пристроился брат Николай. Пропустив Романовых, личная охрана закрыла двери, оставив двух гренадер не пропускать никого следом. Гвардейцы стояли с мрачным видом, положив левые руки на рукояти тесаков.
Глашатай почесал бороду, покосился на закрытые двери и бухнул посохом:
– Прием закончен!
И потихоньку двинулся в противоположный конец зала, вслед за ушедшими со скандалом офицерами. Следом потянулись молчаливые чиновники и разнообразные “очень важные лица”.
Отойдя в угол, задумчивый граф Салтыков разглядывал медленно падающие снежинки за окном. Зима постепенно брала власть в свои руки и грозила засыпать Великий Новгород по маковки церквей. Рядом встал князь Мстислав.
– Что, Гордей Панкратович, мы обосрались?
– Похоже на то. Следователь получил пулю, его в первую столицу отправили. Полиция от дела шарахается, потому что обер-полицмейстеру хвост на пустом месте накрутили, он следом всем оплеух раздал. Теперь там и концов не найдешь.
– Кто может рассказать: что, где и как? Должны же быть люди, знающие всю подноготную?
– Монах может. Сашенька говорила, что в роте у них был охотник за нечистью. Близко с молодым некромантом сошелся. Защищали друг друга от всяких напастей. Этот горбун долго на севере дрянь всякую гонял, семью во время зимы потерял, сам еле с того света выкарабкался.
– В вере, значит, крепок.
– Да. Церковники официально признали, кстати, что в обоих никакой скверны нет.
– И оба до сих пор в подвалах Особого Отдела сидят... Давай собираться. Горянов здесь был, не успел еще уехать. Берем его и все вместе поедем к некроманту. Не знаю, как, но будем прощение выпрашивать... Я государя знаю. Если мы в самом деле быстро во всех тонкостях не разберемся, то полетят головы. Двор в столице точно перетряхнут и не по одному разу... Может, Найсакину еще пригласить?
– Боюсь, она сейчас в таких растрепанных чувствах, что запросто стрелять начнет. Давай сначала сами до донышка раскопаем, а потом уже и ее можно будет потревожить.
* * *
Поднявшуюся суету горбун осознал не сразу. Сначала отошла в сторону ноющая боль в перемолотых ногах, затем кто-то напоил горчившей водой с привкусом трав. Под голову подложили подушку, потом добавили еще одну. Когда Герасим открыл глаза, то с трудом смог разглядеть двух мрачных мужчин в костюмах-тройках, табуретку сбоку с раскрытым на ней саквояжем и еще троих визитеров у дверей камеры.
Докторов видел впервые, маячившего за спинами обер-полицмейстера пару раз встречал. Но на допросы Горянов не ходил, поэтому его присутствие в подвале удивило. Но больше всего Герасим не ожидал увидеть
