сожравшего эхо его крика, - Мистер Пульче! Не хотите поздороваться с нами? Бросьте притворяться затворником, я-то знаю, что вы всегда рады гостям!
Несмотря на многочисленные прорехи в стенах и перекрытиях, солнечного света внутрь попадало совсем немного, а тот, что попадал, не освещал толком этой затхлой пещеры, лишь лежал на грудах мусора и обломков болезненными желтушными пятнами. Может, поэтому Уилл благоразумно остался стоять на месте, не отходя далеко от двери – вздумай он прогуляться, вполне мог бы переломать себе ноги, а то и напороться на какой-нибудь торчащий из стены гвоздь…
Из-за стены послышался неспешный треск половиц, заставивший Лэйда поморщиться – влажный и тонкий, он напоминал треск птичьих костей, раздавленных его сапогом.
- Убирайтесь, - прохрипел хозяин сдавленно, - Убирайтесь, пока целы.
Голос хозяина был под стать его жилищу. Неразборчивый, утробный, тоже какой-то похрустывающий, он мог принадлежать человеку, страдающему жестоким насморком или мающемуся зубной болью.
- Выходите, старина! - деланно-беспечным тоном произнес Лэйд, - Уделите нам несколько минут своего драгоценного времени и, уверяю, у меня найдется, чем отблагодарить вас за гостеприимство и потерянное время!
Он потряс своим саквояжем, из шагреневых глубин которого раздался приглушенный и мелодичный стеклянный перезвон вроде того, что издают, соприкасаясь, елочные игрушки, упакованные в плотную бумагу.
В соседней комнате что-то тяжело завозилось и заскрипело.
- Обождите.
Хозяин двигался медленно, каждый его неспешный шаг отдавался скрипом, от которого на стенах дрожали чешуйки штукатурки и краски. Как же здесь затхло, подумал Лэйд, стараясь сохранить деланную беспечность перед лицом Уилла, но все же томимый этим ожиданием. Быть может, если бы распахнуть уцелевшие окна и прочистить дымоход, тут стало бы немногим легче дышать…
- Мистер Пульче славный малый, - Лэйд подмигнул сдавленно озиравшемуся Уиллу, - Может, он и производит вид нелюдимого затворника, но в глубине души он весельчак и душа компании. Кроме того, он будет небезынтересен вам как собеседник. Может, он коптит небо Нового Бангора не так долго, как я, однако обладает по-своему уникальным опытом. В некотором смысле он свел куда более тесное знакомство с Левиафаном, чем я сам мог бы надеяться.
И все же Уилл вздрогнул, когда мистер Пульче, показался в дверном проеме – грузная сутулая фигура, кажущаяся тяжелой и большой, как восьмифутовый дубовый комод. Комод, водруженный на несоразмерно короткие коренастые ноги, скрипящий от ветхости и дряхлый, грозящий развалиться, едва лишь задев стену. Несмотря на то, что мистер Пульче двигался по-стариковски медленно, всхлипывая на каждом шагу и тщательно обходя кучи мусора, затвердевшие плечи Уилла выдавали изрядное внутреннее напряжение – хозяин дома, может и выглядел ветхим стариком, однако производил впечатление одними лишь своими габаритами, даже согбенный и сутулый, он должен был возвышаться над своими гостями самое малое на две головы.
- Здравствуй, мой старый добрый приятель, - Пульче остановился, тяжело дыша. Даже путь из соседней комнаты длиной самое большее двадцать футов, судя по всему, требовал от него многих сил, и теперь он пытался их восстановить их короткой передышкой, - Отрадно видеть, что ты нашел время в своем плотном расписании, чтобы навестить старика. Сколько тебя не было? Год?
- Семь месяцев, - спокойно ответил Лэйд, - Не такой уж и большой срок.
Пульче закряхтел. Едва ли от непомерных усилий, которые требовала от него ходьба, в этом кряхтении угадывалась стариковская укоризна.
- Когда-то я думал, что медленнее всего время течет для влюбленного. Я ошибался. Еще медленнее его бег ощущается умирающим от голода.
- Ты еще не умираешь, Пульче. Кроме того, я вижу, у тебя была возможность перекусить, - взгляд Лэйда скользнул в сторону обезглавленного птичьего скелетика.
Пульче каким-то образом перехватил этот взгляд, хоть и находился в противоположном конце темной комнаты, замерев среди груд мусора и на какой-то миг почти слившись с ними.
- Иногда меня выручают мои маленькие гости, - проскрипел он, - Милые маленькие птички. Иногда мышки. Иногда ящерицы. Они не лучшие собеседники, но, согласись, человек в моем положении радуется любым гостям… Гораздо хуже, когда приходится иметь дело с пауками и червями… Ты знал, что у насекомых нет крови, Тигр? Одна лишь дрянная гемолимфа, вонючая и едкая, от нее я маюсь изжогой…
Лэйд приподнял шагреневый саквояж, который принес с собой.
- Не беспокойся, я принес тебе гостинец.
Пульче закивал головой в своем темном углу. Несмотря на то, что силуэт его больше угадывался, чем был по-настоящему виден, глаза Лэйда привыкли к здешнему освещению достаточно, чтоб разбирать отдельные черты. Например, он уже отчетливо видел, что голова хозяина дома, водруженное на его исполинское тело, тоже отличается некоторое непропорциональностью и, в придачу, украшена большим длинным носом. Должно быть, что-то подобное разглядел и Уилл, потому что отступил еще на шаг к двери.
- Я не сомневался в тебе. Добрый старый Тигр и его милосердная подачка. Хотя бы сейчас признайся самому себе, ты одариваешь меня не потому, что испытываешь жалость или христианское смирение. Тебе доставляет удовольствие видеть, как я унижаюсь из-за нее. Как добрый старый Пульче, твой приятель, скулит от голода. Твоя маленькая, затянувшаяся на многие годы, месть. Что ж, я доставлю тебе такое удовольствие, мой друг. Могу встать на колени, хоть видит Господь, они трещат как гнилые подпорки. Могу облобызать твои ноги. Рыдать, скорчившись от отвращения к самому себе. Это тебя удовлетворит? Если хочешь… Черт, ты даже не знаешь, на что готов умирающий от голода человек. Могу даже сыграть на твоем мабу[2], как выражаются дамочки из Шипси, а? Впрочем, едва ли тебя вдохновит эта идея, зубы-то у меня уже не те, что в молодости, знаешь ли…
Лэйд отвел взгляд от замершей в тени скособоченной фигуры, но почти тотчас пожалел об этом. Взгляд, не имевший цели, бессмысленно закружил по комнате, натыкаясь на ржавые острия гвоздей, взобрался к треснувшим потолочным балкам и обнаружил там неприятную находку. Целую вереницу крошечных истлевших тел с окостеневшими хвостами, приколоченных к дереву плотницкими гвоздями. Птички, мышки, подумал он, ощущая колыхнувшуюся где-то между желчным пузырем и душой липкую слизь отвращения. Иногда ящерицы.
- В этом нет нужды, - отчетливо и громко произнес он, продолжая удерживать перед собой саквояж, - Но ты можешь расплатиться за обед, поведав моему спутнику, мистеру Уильяму, пару историй из своей жизни.
- Он газетчик?
- Нет. Мой приятель. Весьма интересующийся историей Нового Бангора. А ты, кажется, представляешь собой определенную ее часть, пусть
