очевидно, не разделяя той же заботы о моем благополучии, что и его сын. Думаю, он чувствовал бы себя по-другому, если бы знал, что моя «головная боль» — это будущее его тщательно построенной империи.
Я отключаюсь, пока Крю и Артур обсуждают дела. Оливер появляется, когда подают ужин, и занимает одно из двух свободных мест. Он игнорирует Кэндис и присоединяется к обсуждению какого-то инвестора. Я ковыряюсь в своей еде. Я хочу есть, но не то, что лежит у меня на тарелке. Стейк выглядит сырым, а картофель слишком прожаренный.
— Ты не голодна? — спрашивает меня Крю, когда его отец отвлекается на сотрудника музея, который спрашивает его о какой-то логистике.
— Не очень.
— Ты хочешь уйти? Мы можем уйти, если...
По какой-то причине от этого предложения у меня на глазах наворачиваются слезы. Что, вероятно, связанно с гормонами. Я знаю, что Крю видит это, поскольку его глаза расширяются.
— Нет. Мы должны остаться. Я просто... мне нужно в уборную. Я скоро вернусь.
— Хорошо, — Крю звучит неуверенно, но его отец снова что-то спрашивает у него. Он отвлекается.
Я снова надеваю туфли и направляюсь к туалету, следуя указателям. Я иду прямо в одну из кабинок и прислоняюсь спиной к кафельной стене, наслаждаясь ощущением холодного камня на своей коже. Глубокие вдохи немного помогают справиться с тошнотой.
Всю ночь я играла роль «плюс один» для Крю. Никого здесь не интересует мое мнение о «Кенсингтон Кансалдид». Я никому из них ничего не должна. Но я хочу поддержать Крю, как это сделал он, когда поддержал меня с моим отцом или когда спрашивал о моих встречах и выслушивал мои ответы. Ради него я могу вытерпеть ночь скучных разговоров и еды по завышенным ценам.
Я делаю свои дела, а затем покидаю кабинку, чтобы вымыть руки. Намыливаю их, когда открывается дверь туалета, и входит Ханна Гарнер. На ней темно-синее платье, которое оттеняет ее загар и каскад светлых кудрей. Я никогда не требовала от Крю подробностей об их прошлом. Честно говоря, я не хочу их знать. Но это ставит меня в невыгодное положение, которое Ханна намерена использовать.
— Скарлетт. Какой сюрприз.
— Что здесь удивительного? — я споласкиваю руки и закрываю кран. — То, что я умываю руки, или то, что я здесь поддерживаю своего мужа?
Она хихикает, и это звучит злобно.
— Твоего мужа? Он не принадлежит тебе. Его заставили жениться на тебе. Совершенно очевидно, что ты ему даже не нравишься.
— Ты ничего не знаешь о моем браке.
— Я знаю больше, чем ты думаешь. Я знаю, что Крю не едет домой после работы, — она делает шаг ближе. Ее каблук стучит по полу, как предупредительный выстрел. — Хочешь знать, откуда я это знаю?
— Он расстался с тобой, — я повторяю то, что он мне сказал.
Ханна цокает языком и качает головой.
— Это то, что ты говоришь себе? Он — Крю Кенсингтон. Ты зануда, настолько одержимая работой, что твоему папочке пришлось продать тебя тому, кто больше заплатит. Все, что достойно в тебе внимания, это твои деньги. Он представляет меня, когда кончает во время секса.
Моя ладонь дергается, испытывая искушение дать ей пощечину. Но я не доставлю ей такого удовольствия. Реакция — это именно то, чего она хочет.
— Всегда такая стойкая, Скарлетт. Ведешь себя так, будто тебе на все и на всех наплевать. Но я видела тебя раньше с Крю. Ты заботишься о нем. Думаешь, он верен тебе? Никогда не думала, что Принцесса Парк-авеню может быть такой наивной.
— Ты, кажется, ужасно ревнуешь, Ханна. Я вышла замуж за того парня, которого ты хочешь?
Ее глаза сужаются.
— Две недели назад он трахнул меня в туалете клуба. Сказал, что никогда не кончал сильнее. Я не хочу его. Он уже мой.
Впервые я чувствую легкую вспышку неуверенности и ненавижу себя за это. Крю был в «Пруф» две недели назад, когда я предложила ему пообщаться с Ашером. Стал бы он трахаться с Ханной вместо этого? Это было до того, как он узнал, что я ему верна. На лице Ханны нет ничего, кроме триумфа, уверенности без следа обмана. Но я ей не доверяю. У нее есть все основания лгать, чтобы посеять сомнение в моей голове.
Нет ничего, что я ненавижу больше, чем когда меня выставляют дурой. Всю мою жизнь люди видели во мне избалованную принцессу. Они никогда не задумывались о том, насколько тяжелой чрезмерное богатство может сделать вашу жизнь. Все становится фальшивым. Всегда сомневаться в намерениях других заставляет вас чувствовать себя одиноко.
Мне повезло во многих отношениях, но моя жизнь далека от совершенства.
Я доверяю Крю. Я верю, что он предан мне.
А если это не так, если я ошибаюсь, это разобьет меня вдребезги.
Я смотрю Ханне прямо в глаза.
— Я тебе не верю.
Я выхожу из туалета, не сказав больше ни слова. Приглушенная музыка и голоса, доносящиеся из холла, звучат громко после тихого противостояния в туалете.
Когда я возвращаюсь на вечеринку, мой взгляд прикован прямо к Крю. Он стоит возле нашего пустого столика, выглядя греховно сексуально в своем смокинге, сжимая в руке бокал с янтарной жидкостью и разговаривая с большой толпой мужчин.
Я вздыхаю и направляюсь к открытому бару. Джозеф Хантингтон, хороший друг моего отца, стоит рядом с ним, наблюдая, как бармен смешивает мартини. Он улыбается, когда видит меня.
— Скарлетт! Как ты, дорогая?
— Я в порядке, мистер Хантингтон. Как у вас дела?
— Хорошо, хорошо.
— Вот это семейка, в которую ты попала? — он машет рукой на окружающую нас роскошь. — Хэнсон никогда не устраивал такого рода интриг.
Я пожимаю плечами.
— Мой отец не из тех, кто любит помпезность.
— Я бы так не сказал, увидев свадьбу, за которую он заплатил.
Я улыбаюсь.
— Вините в этом мою мать.
— Может быть, ты все изменишь, когда Хэнсон уйдет в отставку, — Джозеф пристально смотрит на меня. В основном я игнорировала спекуляции о будущем нашего семейного бизнеса. Мой отец приближается к пенсионному возрасту. Я не устроилась на работу в компанию, как все от меня ожидали. Я вышла замуж за Крю, у которого есть собственная империя, которой нужно управлять.
— Может быть.
Джозеф улыбается моему неопределенному ответу и берет свой бокал.
— Приятного вечера.
— Вам тоже.
