известной английской компании, но этим правом пользовались и нидерландские подданные Филиппа при жизни его супруги королевы Марии. Когда же после ее смерти (1558 г.) ей наследовала сестра ее Елизавета, то сия последняя в своих грамотах к Иоанну пыталась, хотя и тщетно, настаивать на исключительном праве англичан пользоваться беломорскими торговыми пристанями. Впрочем, при великих естественных богатствах России англичане не терпели никакого ущерба от такой конкуренции и получали огромные барыши на своих товарах, особенно на сукнах, привозимых в Россию, откуда они вывозили главным образом меха.
Завязавшиеся торговые сношения России с Англией не замедлили возбудить живейшие опасения со стороны наших соседей, именно Польши, Ливонии и Швеции. Король Шведский Густав Ваза даже обращался к английской королеве Марии с убеждениями не торговать с Россией, чтобы не доставлять московскому царю средств к завоеванию соседних стран. Мария отказалась от подобного запрещения, но обещала принять меры, чтобы англичане не доставляли в Россию военных снарядов. Дело в том, что шведский король именно в это время находился в войне с русскими (с 1554 по 1557 г.). Она возникла вследствие пограничных распрей; кроме того, король питал неудовольствие на царя за то, что тот не хотел лично сноситься с ним, а по старому обыкновению предоставлял эти сношения своим новгородским наместникам. Рассчитывая на помощь Ливонского ордена и польско-литовского короля, Густав смело начал войну. Шведы осаждали город Орешек и имели успех в незначительных встречах. Но пришло большое русское войско под начальством князя Щенятева, двинулось на Выборг и двукратно разбило шведов; хотя Выборга русские не взяли, зато сильно опустошили страну и набрали столько пленных, что, по словам нашей летописи, «мужчину продавали по гривне, а девку по пяти алтын». Не получив помощи ни от ливонцев, ни от литовцев, Густав вступил в переговоры, и мир был заключен на прежних условиях и старых рубежах. Во время сих переговоров на требование шведских послов, чтобы впредь королю непосредственно сноситься с царем, а не с новгородскими наместниками, московские бояре указали на знатные роды этих наместников, происходивших от князей русских, или литовских, или татарских, и прибавили: «А про государя вашего в рассуд вам скажем, а не в укор, которого он роду и как животиною торговал и в Свойскую землю пришел, того не давно ся делало и всем ведмо». Тут, конечно, разумелись те превратности и приключения, которым подвергался Густав Ваза после своего бегства из Дании. Вообще, при заключении сего мира Иоанн относился к шведскому королю гордо, как победитель к побежденному. Посылая несколько вещей из шведской добычи в подарок известному ногайскому князю Измаилу, он писал ему в таком смысле, что «король немецкий нам сгрубил, и мы его наказали»[37].
Все эти успехи во внешних войнах внушили молодому московскому царю высокое понятие о своем могуществе и еще крепче утвердили в намерении завоевать Ливонию.
Ливония в данную эпоху представляла собой замечательное по своей отсталости внутреннее устройство, основанное на сословном, церковном и племенном разделении.
Первенствующее значение в стране принадлежало духовно-рыцарскому ордену меченосцев, с магистром ордена во главе. После того как прусско-тевтонский орден принял Рформацию и обратился в светское владение, прекратились зависимые отношения ливонского магистра к прусскому гроссмейстеру, и знаменитый Вальтер фон Плеттенберг занял положение почти самостоятельного имперского князя, только номинально зависимого от германского императора. Владения орденские были разбросаны по всем частям Ливонии и занимали едва ли не большую часть ее территории. Местопребыванием магистра служил замок Венден; но ему принадлежало еще более десяти замков, и половина города Риги находилась под его верховной властью. Помощник его или ландмаршал жил в замке Зегевольде и владел еще несколькими замками. За ним следовали восемь орденских окружных начальников, или комтуров: Феллинский, Перпавский, Ревельский, Мариенбургский, Динабургский, Гольдингенский, Виндавский, Добельнский; каждый владел несколькими замками. Потом восемь орденских фогтов: в Зонненбурге, Вейсенштейне, Везенберге и прочих. Всех замков в руках орденских властей находилось более пятидесяти; к каждому замку приписано было известное количество земли с сельскими жителями, которые были обложены доставкой ржи, ячменя, овса, сена и других припасов для содержания замковых обитателей.
Рядом с духовно-рыцарским орденом существовали чисто духовные власти, в лице рижского архиепископа и четырех епископов, которые считали себя духовными князьями и признавали над собой только авторитет папы, именно: Дерптский, Ревельский, Эзельский и Курляндский. Архиепископ Рижский сохранил верховную власть только над одной половиной Риги; но сам он обыкновенно не жил здесь, а смотря по времени года проводил весну в замке Лемзале, лето в Кокенгузене, на берегу Двины, а зиму в изобилующем лесными окрестностями Ронненбурге. Кроме того, во владении архиепископской кафедры и капитула было много других замков, также и во владении епископов.
За орденом, епископскими кафедрами и их капитулами следовало светское рыцарское сословие, которое владело замками на земле ордена или духовенства на ленных правах. Вся страна была покрыта, таким образом, более чем полутораста укрепленными замками. Рядом с духовенством и рыцарством стояли граждане нескольких значительных городов, каковы Рига, Ревель, Дерпт, Пернава, Вольмар, Нарва и некоторые другие; они пользовались самоуправлением, то есть имели собственные выборные чины, признанные в то же время верховной властью епископов или ордена.
Единственным объединяющим все эти четыре сословия учреждением с XV века служили общие сеймы, или ландтаги, куда собирались уполномоченные от ордена, духовенства, земского рыцарства и городов. Сеймы созывались обыкновенно магистром и собирались по преимуществу в городе Вольмаре, по его серединному положению в стране. Только постановления или рецессы этих сеймов считались обязательными для всей страны и для всех сословий. Но, при недостатке общей исполнительной власти, сеймовые решения нередко оставались недействительными и не могли прекратить внутренние раздоры между разными сословиями, а в особенности борьбу между светской и духовной властью. Наконец, рядом с сими господствующими сословиями, состоявшими из пришлых немцев, жило большинство населения, покоренное, крепостное и бесправное, принадлежавшее к племенам чудскому и литовскому, которое с ненавистью сносило свое иго и при случае готово было восстать против своих притеснителей.
Распространившаяся около того времени в Ливонии Реформация еще более усилила существовавший там политический хаос. Реформация проникла сюда из Пруссии. Один школьный учитель и вместе последователь Лютера, по имени Кнеппен, спасаясь от преследования местного епископа, в 1521 году убежал из Пруссии в Ригу и здесь успешно начал распространять Лютерово учение. В числе его последователей и пособников явились бургомистр города Дуркоп и городской секретарь Ломиллер. Попытки рижского архиепископа Бланкенфельда строгими мерами подавить партию Реформации
