рот.
Ненавижу? Ненавижу его? Брата, которому досталась вся материнская любовь, самого чудесного и обаятельного человека из всех, с кем меня сводила жизнь, парня, который искренне меня любит? Я старался одеваться, как он, вести себя, как он, говорить, как он, все повторять за ним. А он делал все, чтобы защитить брата, родившегося позже него на три минуты.
Близнецы – пример удивительного единства, особой химии, наибольшей близости, какая только возможна между двумя людьми. Только он по-настоящему понимал, насколько я люблю ее. Никто другой в этом суетливом, жестоком мире не знал о моих мечтах и моей боли.
Ненавидел ли я его?
– Ничуть, – ответил я чуть хрипло.
Простыня с твердым жиром высасывала запах из его пор. Лен слегка отдавал сыростью из старенького магазина. Я много раз выстирал ткань, но застоялый запах намертво въелся в волокна.
Оборудование для экстракции стояло наготове. Я поглядел на стеклянный флакон у себя в руке.
Не считая первых попыток, завершившихся полным провалом, я выполнил четырнадцать успешных экспериментов, но результаты были далеко не такими, каких ждешь, прочитав роман и посмотрев экранизацию. Обработка ткани после обертывания была сложной, требовала огромной сосредоточенности и так нас утомляла, что мы едва не бросили все это. Наконец брат потряс флаконом и сказал:
– Давай просто используем остатки ткани – и покончим на этом.
Два с половиной часа были его пределом. Чуть дольше – и у него начинало ломить спину и свербеть в носу. Состав не полностью пропитывался его запахом, но тут ничего нельзя было поделать. Когда зазвонил будильник, я снял ткань – так осторожно, будто разматывал повязку. Потом соскреб жир, собрал все до капли и вытер каждый сантиметр его тела мягкой салфеткой, чтобы не осталось следов на коже.
Я знал, что это последний раз, и действовал максимально бережно, боясь хоть что-то упустить. Я обтер его спиртом. Наконец, тщательно следуя инструкциям из многочисленных книг и видео в онлайне, сумел добыть еще немного эфирного масла.
Мать умывалась в ванной на первом этаже.
У нас был общий гардероб, и мы никогда не хранили свою одежду и обувь по отдельности. Я надел любимые вещи брата: рубашку в клетку с длинным рукавом и простые джинсы.
– Не шевелись, – сказал он, придержав меня за плечо и чуть растрепав мне волосы. Несколько прядей оставил свисать вниз, словно хвост у утки. Дрожа, протянул мне флакон, где плескалось крошечное количество прозрачной жидкости. Открыл пробку и направил пульверизатор мне на шею за ухом. Запах казался невероятно крепким – его запах. Он проник мне в ноздри, обволакивая.
Я стал призраком моего брата.
Он хлопнул меня по плечу, словно оставляя свою печать. Он выглядел так, будто сбросил тяжесть с груди.
– Вперед, – сказал брат.
Я кивнул, набираясь мужества, и пошел вниз по ступеням.
Мать не закрыла дверь и все еще была в ванной: надевала серьги. Услышав шаги, спросила громко:
– Ты уже завтракал, Шаокай?
Пораженный, я застыл на месте.
«Мам, я Шаочэн!»
Но вслух я этого не сказал.
– Есть планы на сегодня? Если нет, госпожа Чуй собиралась зайти за мной. Мы пойдем на цветочный рынок Цзяньго. Хочешь с нами?
«Если б ты знала, что я Шаочэн, ты спросила бы об этом?»
– Шаокай?
Вздрогнув, я подошел к двери в ванную.
– Что с тобой? – спросила мать. Перешагнула через порог, опираясь на костыль, развернулась и села в инвалидное кресло. Склонив голову, протерла пальцы салфеткой. Потом подняла глаза. До сих пор помню, какой растерянной она выглядела, когда увидела меня. Но растерянность быстро исчезла, сменившись широкой улыбкой.
– Давай-ка завтракать, – сказала она, взяв меня за руку.
Пришел мой черед действовать.
13
Иви почувствовала чье-то приближение еще до того, как повернула голову, чтобы посмотреть. Запах защекотал ей ноздри.
– Учительница Лю, она сказала, что пришла повидаться… в общем… я не совсем поняла…
Секретарша пожала плечами, не в состоянии объяснить причину визита Иви.
– Всё в порядке, спасибо.
Учительница Лю указала гостье на диван и предложила присесть. Кажется, она удивилась при виде нее.
– Вы знакомая, с которой Ло Ишань приходила сюда в последний раз. Простите, не помню вашего имени…
– Иви Ян. – Садиться она не стала. Возможно, в ее положении будет лучше постоять.
– Здравствуйте еще раз. Чем могу помочь?
Запах – роза в шлейфе, померанец и лимонное дерево в середине и перилла с вербеной в базе – впечатывался в память Иви, заполняя мозг до краев. В носу зачесалось, и она почувствовала, что сейчас чихнет.
Духи были слишком крепкими; казалось, что она купается в ароматном дожде. Иви чувствовала их запах от запястий Лю, ее локтей и лодыжек, кожи за ушами и на груди. Учительница была словно мобильный ароматический диффузор. Иви молча гадала, все ли реагируют на нее так. Непроизвольно она отвела взгляд и затаила дыхание, стараясь приглушить обонятельную чувствительность.
Поскольку Иви не отвечала, учительница Лю заговорила снова:
– Госпожа Ян?
– Я ищу одного из ваших преподавателей, – сказала Иви, приходя в себя. Потом поспешно добавила: – Есть у вас кто-нибудь с английским именем, начинающимся на…
Дверь класса распахнулась, и оттуда вырвался гомон детских голосов.
– Эй! Я первая! Пропусти!
Маленькая девочка с заколкой-цветком и руками, перепачканными краской, подскочила, чтобы задать вопрос:
– Учительница! Можно нам разлить краску? – Она схватила Лю за руку и стала ее трясти.
– Прошу прощения, – извинилась учительница перед Иви, разворачиваясь к ребенку. – А что ты рисуешь?
– Слона. И он зеленый. Салатовый. – Девочка задрала повыше подбородок и закончила, бойко и радостно: – Слон ест много овощей.
– Какой он молодец, – одобрила ее учительница Лю. – Но только делай все так, как мы договаривались.
– Ага! – Девочка помчалась обратно, подскакивая на ходу, словно кролик. – Учительница разрешила! – торжествующе закричала она. Из класса донеслись оживленные возгласы.
– Ох уж эти дети… – сказала учительница Лю с улыбкой. – Возвращаясь к вашему вопросу: так какого учителя вы ищете?
– Того, у которого английское имя начинается на букву «ай».
– Ай? – переспросила учительница Лю, с недоуменным видом склонив голову набок.
– Да, – подтвердила Иви.
– Хм… – Учительница была в замешательстве. – Видите ли… у нас тут много преподавателей, кто конкретно вам нужен?
Иви объяснила:
– Это мужчина, крепкий, в хорошей физической форме. Любит рисовать портреты и наброски человеческого тела. Преимущественно карандашные, иногда работает маслом или, может, акварелью. Но тут я не уверена. Не так давно он получил травму, и у него осталась рана или шрам. На голове или на плече.
– Простите, я не понимаю… Госпожа Ян, я не хочу показаться грубой,
