Евгения Минаева
Труп. История о человеке, у которого все хорошо
– Димыч, а в Монастырке–то трупак плавает!
Дима отвернулся от монитора, отодвинул товарные накладные и взглянул на Ярика.
– Серьезно?
– Да хрен его знает, на самом деле. Мы со Славкой пошли к пирсику, смотрим, у берега, не нашего, противоположного, плавает что–то. Славка пару камней бросил, вроде труп.
– И что вы?
– Да ничего. Половили с часок, уклея хорошо клюет. И Славик собаку выгуливать, а я к тебе. Кофе налью?
– Наливай, – кивнул Дима и задумался.
Через пару минут он вышел в торговый зал. Покупатели, занятые Егором, стояли в дальнем углу, разглядывали новый спиннинг Максимус, а Егор демонстрировал товар. Ярик сидел возле кофемашины, прихлебывая кофе и посматривая в телевизор. Увидев Диму, он показал большой палец.
– Кофе во! Ты новый сорт взял?
– Робуста как робуста… – мысли у Димы были не о кофе.
– А молока нет у тебя? Что–то хочется капучино…
– Нет, Ярик, мы черный пьем. Молоко я жене покупаю, а Настя уже недели две сюда не заезжала, мелкого к логопеду возит, крутится… Слушай, вы полицию вызвали?
– Нафига?
– Ну труп же плавает, как ты говоришь…
– Да ну к фигам эту полицию, затаскают потом. Еще скажут, мы его в воду столкнули.
– Егор, – крикнул Дима в глубину магазина, – я отойду, ты за главного.
На улице было тепло. Плавящая асфальт жара ушла в начале недели, в городе стало можно жить, а не выживать. Дима перешел через узкую улочку, повернул на Невский проспект, но к Лавре не пошел.
Пирс, о котором говорил Ярик и на котором многие знакомые рыбаки ловили уклейку, находился не у собора: к нему нужно было идти через дворы, через промзону, мимо разбитых вагончиков, непонятных складов, загаженных кустов: на ветках висели пакеты, под ветками валялись пустые бутылки. Путь занял минут десять.
Подойдя к пирсу – дощатому настилу на подпорках, нависавшему над водой на высоте метров трех, Дима остановился и вгляделся в противоположный берег. Действительно, там, метрах в двух от зарослей ивняка, зацепившись за корягу, плавало… что–то.
– Труп? Не труп? – спросил себя вслух Дима, достал телефон, сделал фотографию, растянул ее на экране пальцами, вгляделся.
Вроде похоже, но точно… нет, не понять.
Дима закрыл фотку и набрал 112.
После трех гудков ответил женский голос. Дождавшись, пока сотрудница оттарабанит приветствие, представится и спросит, что случилось, Дима сказал:
– Знаете, я не уверен, но, похоже, в реке Монастырке плавает труп…
– Вы не уверены?
– Не уверен, и мне бы не хотелось зря беспокоить полицию.
– Где он находится?
– В реке. На противоположном берегу, со стороны Лавры. Я стою на пирсе, мне плохо видно. Но похоже на человека.
– Я вас поняла. Вы сказали пирс?
– Да. Тут промзона. И там, где она примыкает к реке, есть пирс. Я на нем стою.
– Я нашла точку на карте. Направлю наряд проверить. Вы оставите свои данные?
– Да. Мальков Дмитрий Константинович. Может, вы телефон запишете? Тут подъезд трудный, я бы показал…
– Спасибо, диктуйте.
Дима назвал номер, попрощался и сбросил звонок. Еще раз посмотрел на колыхавшееся в воде нечто.
«Вот и проверим, кто ты есть», – подумал Дима и пошел к магазину.
Минут через сорок ему позвонили.
– Дмитрий Константинович? – спросил мужской голос. – Это вас оперативный сотрудник Беренчук беспокоит. Я по поводу трупа и пирса. Вы бы не подсказали, как туда проехать?
– Я не подскажу, я покажу, – ответил Дима. – Там сложно найти. Вы где?
– Мы у Лавры на парковке стоим.
– Я подойду через пять минут.
Снова оставив за главного Егора, Дима быстро пошел к Лавре.
Он крутил головой, но не видел приметных полицейских машин. Парковку занимали Вольво, Мерседесы, Мицубиси, отечественные Лады… Дима не сразу обратил внимание на вылезшего из Фольксвагена мужчину в гражданской одежде.
– Не нас ищете?
Из салона приветственно помахал еще один мужчина, этот был в форме.
– Вас, если вы Беренчук.
– Беренчук – это он. Я Красильский, Влад Красильский, будем знакомы. Ну, садитесь, поедем на ваш труп смотреть.
Уже в салоне Дима показал Беренчуку сделанную фотографию.
– Ууу, стопудово, – протянул тот, едва взглянув в мобильник.
– Ну тогда хорошо, что я вас вызвал, – выдохнул Дима. – Боялся, зря побеспокою. Вот тут направо поверните.
– Да не, все ты правильно сделал, – успокоил Красильский. – Мы бы приехали, посмотрели. Если б не труп, по другому бы вызову поехали, да, Паш?
Беренчук кивнул.
– Это ты труп нашел? – спросил Красильский.
– Нет. Ребята знакомые сказали. Я пошел посмотреть.
– Интересно?
– Нет. Но это же человек. Любой так плавать может.
В машине зависло неловкое молчание.
– Вот здесь налево. Ага. Направо. Все стоп, видите пирс?
Полицейские и Дима вылезли из машины. Дима прошел на край пирса и показал рукой на противоположный берег. Беренчук посмотрел в указанном направлении, пригляделся.
– Да, точно труп плавает, – сказал он наконец. – Звоним следователю.
Красильский отошел, стал один за другим делать звонки. Беренчук сел на травку, расслабился.
– И что теперь? – спросил Дима.
– Мы ждать. А ты по своим делам можешь идти, – ответил Беренчук и без перехода добавил, – жрать–то как хочется… Перед выездом не успел, а теперь все, до вечера. Ни одной же кафешки рядом…
Кафе поблизости действительно не было. Но в одном из обшарпанных зданий был устроен тандыр. Узбеки пекли лаваш в большом количестве и готовы были продать его по символической цене: 20 рублей за штуку.
Отправить туда Беренчука?
Вряд ли стоит. Узбеки – вероятно, нелегальные иммигранты – не продадут лаваш полицейскому, скорее сами разбегутся при появлении человека в форме.
– Вода у тебя хоть есть? – спросил Дима Беренчука.
– Воды в машине две бутылки, – мрачно ответил Беренчук, – а вот еды нету.
Спустя семь – восемь минут Дима вернулся с пакетом, в котором исходил паром десяток лепешек. Хлебопек, давно знавший Диму, взял с него всего 100 рублей, хотя Дима пытался заплатить по–честному.
– Кушай, кушай, еще приходи, – только и говорил узбек с акцентом.
Что ж, пришлось убирать лишнюю сотню в карман.
Беренчук удивился. Подошел Красильский, тоже с удовольствием взял лаваш.
– Всех вызвал, – отрапортовал он, жуя. – Сейчас следак приедет, потом судмедэксперты.
– Встретить надо бы, заблудятся, – вставил Беренчук.
– Я встречу, провожу, – предложил Дима.
– Спасибо. А начальник ругать не будет? Мы ж тебя вроде с работы дернули?
– Я сам себе начальник, – рассмеялся Дима. – Я директор магазина. На работу хожу, когда удобно.
– Хорошо устроился, – присвистнул Беренчук.
– Не устроился, а устроил, –
