конечно же, Прозоровский не осмелился бы затевать столь необычное для России дело, если бы не был уверен в мощной поддержке. Точнее, сам его иск мог быть только преднамеренной провокацией. Именно на «пустяках» следовало утвердить правило, что царь не самодержец, а всего лишь должностное лицо. Закон выше царя, а принимает законы и следит за их исполнением Боярская дума. Которая становится прямым аналогом польско-литовского сената.
«Избранная рада» тихой сапой подвела Россию к перепутью! К точке, за которой Самодержавие сводилось к чисто номинальному понятию. Рушилась и модель Земской монархии, которую взялся строить Иван Васильевич. Государство поворачивали к совсем иной форме правления — аристократической олигархии. Но «дело Сицкого — Прозоровского» стало только «первым звонком». Успехи царя пока не позволяли осуществить подобный поворот в полной мере. Для этого требовалось подорвать неизмеримо возросший авторитет Ивана Васильевича. Требовались поражения и катастрофы. Такие, чтобы обвалить страну в бедствия. Чтобы люди кляли своего государя, а сам он, сломавшийся и растерянный, сдался и пошел на поводу у советников.
Глава 18
Ловушки Ливонской войны
Управление Ливонией было рыхлым и запутанным. Cохранялись структуры рыцарского ордена, соответствующие начальники — великий магистр, маршал, несколько командоров и фохтов. Отдельными правителями были рижский архиепископ и два епископа. Имели самоуправление и города. И о выборе какой-то политики говорить было трудно. Договор с Россией Ливония не выполнила. Здешние купцы очень хорошо зарабатывали на посредничестве, поступаться доходами не желали, и городские магистраты сохранили все ограничения для русских. И уж тем более никто не желал собирать какую-то дань и восстанавливать за свой счет порушенные православные церкви.
Но и к войне Орден не готовился. Те же самые города не желали раскошеливаться на военные расходы. Рыцари давно выродились в хозяйчиков, считали прибыли от крепостных и только на попойках кичились «славой предков», хватались за ржавое оружие, висевшее по стенам замков. А руководство надеялось — как-нибудь само пронесет, русских отвлекут крымцы, казанцы, шведы. Но слабостью Ордена первыми воспользовались не русские, а польский Сигизмунд. Он вступил в тайные переговоры с рижским архиепископом Вильгельмом. Обещал ему покровительство, солидно приплатил, и тот назначил своим коадъютором (заместителем и преемником) ставленника поляков Кристофа Мекленбургского. При этом заключили секретное соглашение: впоследствии, когда Кристоф займет место Вильгельма, он преобразует Рижское архиепископство в княжество и примет зависимость от Польши.
Но проект получил огласку, разразился скандал. Архиепископ готовится отделиться от Ордена! Великий магистр Фюрстенберг собрал рыцарей, напал на Вильгельма и захватил его в плен вместе с Кристофом. Да уж куда там! Сигизмунд тут же двинул на Ливонию литовские войска. Великий магистр объявил мобилизацию и… сник. Когда нужно было пограбить деревни своего архиепископа, желающих было много. А на войну с литовцами откликнулось всего несколько рыцарей. 13 сентября 1557 г. Фюрстенберг вынужден был публично извиниться перед Сигизмундом и подписать договор, продиктованный им. Вильгельму вернули архиепископство. Орден предоставил Литве свободу торговли и заключил с ней союз против России, уже официально приняв обязательство не пропускать в нашу страну военные товары и специалистов. Таким образом, условия мира с Москвой были окончательно перечеркнуты.
А срок выплаты «юрьевской дани» истекал. Русские силы из Поволжья и с южных границ высвободились, а мгновенный разгром Швеции показал, что с ними шутить не рекомендуется. Ливонцы опять попробовали тянуть время и спорить, но их послов в Москве даже слушать на стали, отправили назад «без дела». Иван Васильевич прекратил торговлю с Ливонией, запретил ездить туда псковским и новгородским купцам. Окольничий Шестунов и дьяк Выродков начали востанавливать напротив Нарвы крепость Ивангород, построенную еще дедом государя, но пришедшую в негодность. На западной границе стали сосредотачиваться войска.
Ливонцы испугались. Направили в Москву новое посольство, уже соглашались платить дань и просили лишь уменьшить сумму. Доказывали, что для Дерпта она непосильна. Но и крымский хан оценил, какую угрозу несут посыпавшиеся на него нападения казаков. Тоже прислал послов, предлагал заключить мир, только хотел сорвать за это мзду. Писал царю: «Для тебя разрываю союз с Литвой: следовательно, ты должен вознаградить меня». Обе проблемы, ливонская и крымская, были насущными и болезненными. А партнерам, ни тем, ни другим, доверять было нельзя. Уже знали: как ливонцы, так и крымцы нарушат свои обязательства, едва сочтут это возможным и выгодным. Но и воевать на два фронта было тяжело и опасно. И дед, и отец, и мать Ивана Васильевича старались примириться с одним из противников, хотя бы на время.
Правительство «Избранной рады» решило иначе: одновременно вести две войны, и обе наступательные! Никаких споров не возникло. Адашев, Сильвестр, Курбский и примыкавшие к ним бояре выступали за наступление как на запад, так и на юг [377]. Царю представили доводы, что война в Ливонии будет легкой и скоротечной — как против Швеции. Один удар, и Орден согласится на все. Правда, существовала угроза, что вмешается Литва. Но Адашев разработал «хитрый» план: в качестве компенсации предложить Сигизмунду союз против Крыма. Ханство досаждало обеим державам, его разгром всем принесет облегчение. А за это король, конечно же, признает интересы русских в Прибалтике.
По этому плану советники принялись действовать настолько уверенно, как будто договоренность с Литвой уже была достигнута! Переговоры с обеими делегациями Адашев сорвал. С ливонскими послами уже достигли соглашения, что Дерпт вместо «поголовной» дани заплатит по тысяче венгерских золотых за каждый год, а Орден — еще 45 тыс. ефимков за военные издержки. За свое упрямство, за то, что русским пришлось собирать против него рати. Но когда осталось только подписать договор, Адашев вдруг озаботился, что посольство не привезло с собой денег. Хотя об этом и раньше было известно, ведь оно ехало торговаться. Однако он объявил — если денег нет, ливонцы опять обманывают. Значит, война. Ну а обращение хана Адашев и Висковатый вообще не стали рассматривать и выносить на обсуждение Боярской думы. Вместо этого на Днепр были отправлены 5 тыс. детей боярских, стрельцов и казаков под началом Вишневецкого и дьяка Ржевского. Им ставилась задача «воевать Крым», а кроме того, отбивать литовских подданных, которых татары угоняли из владений Сигизмунда.
Королю сообщили об этом как о доказательстве доброй воли России. В Вильно поехали царские послы, повезли предложение о союзе, чтобы совместными силами совершенно сокрушить Крымское ханство. Мало того, Москва выражала готовность заключить «вечный мир». Польские короли до сих пор числили «своими» земли, отвоеванные у них
