заполняли его. Будто там ничего никогда и не было.
— Теперь все это кажется слишком реальным, — сказала Мэдди через какое-то время. — То, что случилось. Мы никогда не будем прежними.
— Я не хочу быть прежним, — сказал Джекс.
— Я хотела увидеть его сегодня, — она пошла к океану. Он мерцал под мягким золотым ореолом, когда солнце начало подниматься. — Я хотела увидеть его в полном свете. Не под влиянием их… — Ее мысли дрогнули, когда она вспомнила изображение демонов, вторгающихся в небо, распространяющих тьму, насилие, смерть. Когда они напали, двигаясь потоком, будто чернила, по Бессмертному Городу от океана и окрашивая все своим злом. Джекс ждал, давая ей выговориться. Он достаточно знал ее и понимал, что всему свое время.
— Джексон, ты замечательный, — сказала Мэдди. — Ты — все, что я могла ожидать от мужчины или Ангела. То, что произошло в Храме Ангелов, в ту ночь, Джекс, было прекрасно, — сказала Мэдди. — Я не могу даже описать. Это была одна из самых красивых вещей, которая когда-либо происходила в моей жизни. В нашей. — Она посмотрела на него. — Я навсегда сохраню это в памяти.
Джекс сделал вдох и стал ждать «но».
Его не последовало. Но он знал, что Мэдди собиралась сказать.
— Ты всегда была упряма, — сказал Джексон, с задумчивой улыбкой на лице. — Ты действительно понимаешь, что бросаешь, если делаешь выбор, я думаю… Я знаю… ты готова? — В его голосе не было никакого гнева, но было ясно, что последнее, что он хотел сделать — это расстаться с Мэдди.
Мэдди кивнула, полностью приняв серьезность своего выбора.
— Да. Я понимаю. Но, Джекс, я не могу пойти с тобой. Я принадлежу этому миру. Мне многое надо сделать здесь, в Городе Ангела.
Волны рокотали под ними, морская пена собиралась у скал и убегала.
— Это из-за… него? — тихо спросил Джекс.
Она посмотрела на Тихий океан, думая о Томе.
— Возможно, немного. Я не могу просто оставить его память, Джексон. Я как-то привязана к нему, навсегда. Сейчас это часть меня, как и ты.
Мэдди отвернулась от блестящего моря и оглянулась назад на Бессмертный Город.
— Я нужна этому городу, Джекс. И, возможно, мне нужен он, — сказала Мэдди. — Забавно. Я всегда мечтала уехать отсюда. Просто жаждала уехать. Не имело значения куда, просто не в Городе Ангела. Но теперь я не могу представить себя где-то еще, — она посмотрела на Джекса. — Я из этого мира. Город Ангела — мой дом.
— Президент Линден дал мне шанс сделать что-то хорошее. Помочь возрождению, начать все с нуля. И также восстановить людей, — Мэдди повернулась и оглянулась назад на Джекса, а затем уставилась на землю. Потом снова посмотрела на него. — Я, наверное, нужна им. И они нужны мне.
На этот раз Джекс не пытался спорить или бороться. Он просто кивнул.
— Я понимаю, Мэдди.
— Правда? — Мэдди ожидала другого ответа. Но она забыла, что не была единственной, кто изменился.
— Да, — сказал Джекс. Печаль поселилась у него в душе.
— Я люблю тебя, Джекс, — сказала Мэдди, та же печаль заполнила ее душу и тело. — Прости, но я не могу пойти с тобой.
Глава 40
Случай будет отмечен в анналах истории Ангелов, как последнее телевизионное появление Бессмертного. Это не будет обычная помпа… кричащие на трибунах болельщики, лимузины, красная дорожка, интервью, служба безопасности, спортивные автомобили, с визгом останавливающиеся у входа в бальный зал, черные очки, черные наушники, безумные репортеры, прожекторы, освещающие небо, подарки люкс, большие натянутые улыбки, заискивание журналистов, бушующие массы папарацци, и, прежде всего, совершенные Ангелы в дизайнерских платьях и костюмах, машущие руками толпе, рекламирующие товары, их реалити-шоу, скрывающие употребление наркотиков… наркотиками выступал спокойный фон прекрасного зеленого парка на Холмах Города Ангелов.
Мать Джексона Крис и его сестра Хлоя стояли рядом с ним, наряду с десятками других Ангелов и Архангелов. Архангел Сьюзен Арчсон стояла рядом с Дэвидом Сильвестром, раньше известным как детектив Дэвид Сильвестр ACPD до его формальной отставки накануне. Джексон Годспид вышел вперед. Прежде чем он начал говорить, он быстро глянул на Мэдди, которая держалась на расстоянии, в стороне от главной группы Ангелов. Джекс спросил ее, могла ли она присутствовать по этому случаю.
— Я выступаю от имени Ангелов всего мира, — быстро произнес Джексон в микрофон. — Габриэль и Совет вывели Ангелов из укрытия после гражданской войны в Америке, потому что у него не было веры в то, что человечество могло остановить кровопролитие. Он понаблюдал, осудил человечество и постановил, что они приговорены к неустанному циклу войны. Но он не имел права судить. Или осуждать. И от этого фатального нарушения границ, родился Национальный Совет Ангелов. Мой отец боролся против этого. И я закончил тем, что боролся с ним, даже при том, что было почти слишком поздно, когда я, наконец, проснулся.
— Я не Ангел, который думает, что мы никогда не должны были выходить из укрытия. Если вы поговорите с большинством ученых, изучающих Книгу Ангелов, в ней было написано, что мы в конечном итоге мы пришли на Землю в качестве Хранителей, чтобы люди видели, что мы действительно существуем. Но там никогда не было написано, что мы примем свою роль в человечестве так, как это сейчас. Защита стала искривленной от своей изначальной цели. А потом пришел кризис.
— Но против коррупции и предательства выступали многие Ангелы, которые, в конечном счете, восстали, когда наступили темные дни демонов. Эти Ангелы — герои.
— Архангел Марк Годспид, я горжусь, что могу называть его отцом, был одним из тех Ангелов. Он пожертвовал своей жизнью ради истинных идеалов Ангелов, за которым, в глубине души, все мы хотели следовать. Мы знали, что должны следовать за ним, но мы не знали как. Только когда было почти слишком поздно. Но так не оказалось.
— Я смог стать истинным Хранителем. Все мы, кто принял участие в Сражении за Город Ангела. Это самый большой подарок, который человечество сделало нам. Когда Габриэль пал, мы действительно смогли увидеть то, чем мы стали после Пробуждения, после десятилетий Защиты за Плату. Это было похоже на завесу, сорванную с наших глаз. И внезапно наши истинные, изначальные Ангельские сущности были возвращены нам. Наша сущность — служение человечеству и любовь к нему. Это не связано с деньгами, жадностью или знаменитостью. Наша истинная сущность — бескорыстие. Полное безоговорочной любви.
— Я полагаю, что причина, по которой мы пришли и стали видимыми почти сто пятьдесят лет назад, это то, что мы должны были извлечь этот урок.
