Глава 13
«В РДГ следует набирать только тех, кто понимает, что разведка это не романтика, а труд. Тяжелый и очень опасный воинский труд».
(«Подготовка личного состава войсковых РДГ согласно требованиям БУ-49», изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф. Д., Тарас Ф. С.)
Скорость была небольшой, сквозняк не резал глаза, как было в составе на поверхности. Дрезина и платформа, длинные и низкие, просторные, с высокими бортами, отсеком для аккумуляторов и снаряжения, катились очень мягко. Разместились на них хоть и не с комфортом, но неплохо. Шутяк, наконец-то придя в себя после гибели Эйхвальда, сидел впереди, с единственным оставшимся в наличии пулеметом группы. В бункере были другие, но тащить дополнительные Куминов не стал. Места было мало, и складировать лишнее железо было просто некуда. Основным грузом стали боеприпасы и взрывчатка. Ее было достаточно, потому что Гречишина настояла на как можно большем количестве. Что она собралась взрывать там, где надо было красться и скрытно выполнять задачу, Куминов не представлял. Но мысли о том, что чекистка решилась на отвлекающий маневр, не покидали. Если так, то оставалось узнать про задуманное ею во всех подробностях и помочь.
– Сколько километров в тоннеле, Юля? – капитан повернулся к чекистке, необычно спокойной и молчаливой. – Доберемся сразу до входа в комплекс?
– Нет. Тоннель километров на пятнадцать, не больше, короткий отрезок. Оттуда добираться придется на своих двоих. По прямой от конечной остановки, около часа. Идти, соответственно, придется часа три, не меньше. Выйдем на поверхность, когда стемнеет и ножками, ножками.
– Мы ВВ с собой взяли достаточно для того, чтобы здание завалить. Зачем?
– Взрывать…
– Что взрывать?
– Скорее всего – транспорт и одно из крыльев бункера. Отвлеку фрицев, дам вам возможность все сделать чисто… относительно. Подробности на месте.
– Понятно. – Догадка пока подтверждалась. Куминов чуть приподнялся, пересаживаясь. Край твердой скамьи жестко врезался в тело, сдавив сосуды чуть ли не до боли. – Здесь тоннель безопасный?
– Был безопасный, сейчас не знаю. – Гречишина пожала плечами. А Куминов обратил внимание на то, что она ни разу не убрала руку с рукояти автомата и была по-настоящему напряженной. Значит, знать-то точно не знала, но подозревала, что здесь не все в порядке. Да и не странно, если вдуматься.
Тоннель давил на группу, на всех вместе и на каждого ее члена в отдельности. После станции, где хозяйничали то ли животные, то ли не совсем люди, стены, прорубленные глубоко под землей, не казались безопасными. Фонари, хоть и сильные, запитанные от аккумуляторов, давали света достаточно для того, чтобы наблюдать за состоянием пути, но не более. Вокруг была темнота, нет, даже не так… Тьма. Небольшую группу людей, кативших сейчас вперед, со всех сторон окутывала тьма. Чернильно-черная, осязаемая и живая. Куминов смотрел в еле освещаемый полукруг света, в котором мелькали рельсы, по которым бодро стучали стальные колеса. Смотрел пристально, боясь упустить что-либо, не пропустить момента, когда в желтоватом эллипсе вдруг мелькнет что-нибудь странное.
Темнота не успокаивала, но вот ведь странное дело, она убаюкивала. Капитан встряхнул головой, понимая, что чуть было позорно не скатился в забытье, то ли задумавшись, то ли впав в дремоту от монотонной езды. Застыл на какое-то, как казалось, растянувшееся на минуты, мгновение. И провалился в темноту, всего ничего, но провалился. Сейчас, придя в себя, быстро постарался сообразить – что же это было? Оглянулся на Сашу, стараясь понять, не случилось ли такого же и с ней? Венцлав сидела, выпрямившись и смотря прямо перед собой, в темноту, что-то шепча. Куминов посмотрел на остальных.
Шабанов спокойно расположился на рюкзаках, откинувшись спиной и баюкая винтовку. Воронков сидел у рычагов управления, контролируя скорость нажатием на один из них. Герасим Пчелкин, что не было странным, находился рядом с Юлей, контролируя передний сектор видимого пространства. Валиев расположился подле Воронкова, страхуя их «машиниста». Шутяк застыл темной невысокой массой в самом начале, водил стволом пулемета перед собой, подсвечивая дополнительно закрепленным к нему собственным фонарем. Все оказалось в полном порядке, и ничего не произошло. Только он сам чуть было не опростоволосился.
Куминов развернулся назад, чувствуя, как невольно краснеет. Бывает же такое, как с совсем молодым солдатиком, только оказавшимся в армии. Мог бы и вырубиться, и ладно, если бы просто осел мешком. А то полетел бы головой вниз, наделав дел. Усталость, скорее всего, просто усталость. Хотя он никогда не жаловался на нее, а в этот раз такое уже было. Странно, очень странно…
А темнота все так же продолжила давить. В тоннеле, где сначала слышался только перестук катков дрезины, чуткий слух разведчика начал различать все большее количество звуков. Несмотря на надежность скатов и перекрытий, толстенный слой дерна и, скорее всего, камня, повсюду вниз летели тяжелые капли. Наверху наверняка начало прижаривать солнце, и снег, выпавший накануне, потек. В конце-то концов, лишь самое начало зимы, до серьезных морозов далеко. Тончайший звуковой муар разбивающихся капель паутиной висел на грани слуха, чуть отвлекая от других звуков. Иногда что-то серьезно шелестело и стучало, возможно, что неухоженные стены, наконец, начали трещать по швам и вниз, просто-напросто, летели куски кладки и бетона. Воздух, который здесь, под землей, должен был быть холодным, оказался теплым и спертым. Закручиваемый быстрым ходом дрезины вокруг нее самой, он еле слышно свистел в ушах, мешая сосредоточиться. И запахи, много запахов. Сырость, прелая вонь чего-то неприятного, напоминающего о плесени в деревянных погребах, смазка ходовой части, креозот от шпал, до конца не выветрившийся. Тоннель не казался просто проделанным когда-то зэками удобным подземным маршрутом. Он казался живым, по-настоящему живым, напоминающим почему-то длинный-предлинный пищевод неведомого и огромного слизня, по которому сейчас неслись вперед крохотные люди. И в любой момент капитан был готов ожидать того, что этот странный глубинный живой мир раскроется перед ними. Напряжение и предчувствие неожиданно накатили сильнее и ощутимее. Куминов выругался вполголоса, понимая глупость собственного иррационального страха перед этой длиннющей темной кишкой.
