подвале я прошла мимо ма Спок, которая прикоснулась ко мне влажноватыми пальцами, провела по щеке, вывернулась, заглянув в глаза. И толстые губы ее растянулись, как показалось, в издевательской улыбке. А сверху загрохотало.
Дракон, не получив ответа, окончательно утратил разум. И гнев его, сплетенный с пламенем, обрушился на дом. Я буквально физически ощущала и зверя, выдыхавшего остатки жизни и понимавшего, что нынешний полет последний, и дом.
Каменная скорлупа, в которой прячутся те, кто действительно виновен.
Их запах, их близость, их предательство заставляли зверя вновь и вновь вдыхать пропитанный песками воздух. А дом держался. Полыхнули плети дикого винограда. И старая беседка. Остатки древних строений обратились в пепел, смешавшийся с песком. Перестали существовать деревья и трава. И лишь каменная статуя уцелела. Разве что на лице Патриции Эшби появилась виноватая улыбка. Она явно что-то знала.
Про дракона. И про розы.
Но вслушиваться было некогда, ведь если защита не выдержит, нам и вправду придется несладко. Я представила, как загораются деревянные панели, как вспыхивают ковры и занавеси, плавится столовое серебро, а изящная роспись становится полотном, на котором пламя создаст свою собственную картину.
Впрочем, раньше стены осыплются. И дракона это не успокоит.
Ниже. Глубже. Туда, где начинается скальная порода. Эти подвалы тоже когда-то использовались, о чем напоминали полурассыпавшиеся бочонки, в которые кто-то да сунул нос. И вправду надеялся отыскать сокровища семьи Эшби?
Древний матросский сундук. Полки. Свечи, завернутые в промасленную бумагу. Фонари, что выстроились рядом. Здесь же – масло и керосин.
Одеяла, пусть и несколько отсыревшие.
– Пришли. – Я потянула ближайшее, раскатав на полу. – Здесь, даже если сверху полыхнет, уцелеем.
Одеяло оказалось чересчур тяжелым, и я едва не рухнула за ним следом. Но устояла. И Томас помог.
– Давай. – Он раскатал валик и бросил еще один сверху. – Садись.
– И что? Мы просто будем сидеть и ждать? – мрачно поинтересовался усатый, который смотрел на Томаса так, будто прикидывал, как половчее свернуть ему шею.
– Можете вернуться к кухне. – Я пожала плечами. Дом еще держался, все же Гордон Эшби знал, что делал, создавая его. – И взять еды. А то мало ли… – Я прикрыла глаза.
Камень. И слышно плохо, хотя камень тоже часть мира, но иная. Плотная. Неподатливая. Этот камень давит, и сложно отделаться от ощущения, что меня не найдут. Нас не найдут.
– Господи, помилуй… – Миссис Фильчер ходила по залу, который оказался не так уж и велик. – Господи, помилуй… помилуй меня, Господи.
Она повторяла это снова и снова на разные лады, и парни в форме расступались, будто боялись, что эта странная женщина, ненароком коснувшись их, передаст свое безумие.
Может, и не зря боялись.
– Ты, ты и ты… – Человек-гора явно не любил ждать. Он ткнул в ближайших федералов. – Возьмите фонари.
Это правильно.
Лампа, которая под потолком, мигнула, предупреждая, что электричество – вещь до крайности ненадежная.
– Идете по левому тоннелю…
– Там тупик, – сочла нужным предупредить я. Но меня не услышали. А может, он, зная, насколько тяжело людям ждать, просто нашел им занятие?
Милдред опустилась рядом.
И этот, бледный, который смотрел на меня с немалым интересом, – признаться, пугало, – тоже. Взял за руки. Пощупал. В глаза заглянул. Язык я сама высунула, а то еще в рот полезет.
А у него руки грязные. Да.
– Вы – по правому…
– Там развилка будет. – Я зевнула. Я чувствовала себя безмерно уставшей. Хотелось лечь. Поджать ноги к груди. Закрыть глаза и просто лежать, но я сидела и позволяла отсчитывать свой пульс хилому магу. – Влево – к источнику…
Маг встрепенулся.
– Не к тому, – на всякий случай уточнила я. – Это обычный, подземный. Его когда-то вывели в русло, чтобы в доме вода была. Раньше, говорят, из того самого источника и на дом брали, но потом отдельную трубу проложили. Или не трубу? Я в этом мало понимаю.
Я с трудом сдержала зевок, спать хотелось все сильнее.
– Так вот, влево – к источнику. Вправо – второй зал будет. Если нужен. Но там тоже ничего интересного. Даже фонари давно не проверяли, хотя положено…
– Здесь вообще много? – спросил Лука, заслоняя от меня лампочку. А хорошо стало, если немного так постоит, то я точно усну.
– Много чего?
– Коридоров.
– Три. И там четвертый был, но завалило в конце. В детстве мы с Ником пытались завал разобрать. Он сказал, что можно найти тайный ход к берегу, но нас едва самих не засыпало, да… а так… это старые горы. В них множество всяких… – Я крутанула рукой. – Здесь они частично искусственного происхождения. Может, есть что-то, о чем я не знаю…
Наверняка есть. Я ведь не Эшби.
Ма Спок садится у стены. Она скрещивает ноги, устраивает ладони на коленях и прикрывает глаза, всем видом показывая, что готова ждать.
А ждать придется.
Эта буря не на один день, и сила ее такова, что дракону не устоять. А вот дом справится, он и не такое видывал. Но все равно как-то… неспокойно.
Будто шепчет кто-то. Зовет.
И я прислушиваюсь, но не слышу ровным счетом ничего. Разве что шелест воды где-то там за стеной. Приглушенные голоса людей. Их становится меньше, потому что человек-гора всем находит задание.
Его подружка делает вид, что дремлет, но я вижу, что дышит она чересчур уж глубоко для спящего человека. И вообще, попробуй-ка уснуть в этом дурдоме.
Вон высится рыжая макушка шерифа.
Откуда взялся? С нами его не было, я бы запомнила. Рядом с ним крутится бледный Деккер, прижимающий к груди камеру. Он то вскидывает ее, то опускает, понимая, что света недостаточно, а тратить пленку попусту он не привык.
Нет, я знаю, что в кармане Деккер всегда держит пару запасных катушек, но и их мало.
Гевин устроился у стены, выбрал ту, что напротив ма Спок, с которой он не сводит взгляда. И в этом взгляде мне мерещится нечто неправильное. Опасное.
И я присматриваюсь к Гевину, пытаясь понять, что не так.
Он обычен.
Кожаные штаны. Форменная куртка, съехавшая с плеча. И под курткой – фланелевая рубашка в темную клетку. Он сидит чуть сгорбившись, наклонившись вперед. И в этом мне видится готовность напасть. На кого?
Усатый суетлив. Он несколько раз обежал пещеру по кругу, заглянул в каждый из темных провалов, но не успокоился. Не верит, что дракон не доберется? Или, как многие люди, боится подземелий? Впрочем, он не готов признаться в этом страхе, а потому топит его в мелких бессмысленных движениях.
А вот Клайв почти неподвижен.
Он стоит на коленях, и
