сегодня должно что-то случиться.
— Ты во многом нам помог, и я уверен, что и в дальнейшем останешься с нами. Не так ли?
Лимб утвердительно кивнул головой и твердо ответил:
— Да, на меня вы всегда можете рассчитывать.
Обговорили линию поведения Лимба после моего отъезда и условности на случай восстановления с ним связи в будущем. Некоторое время шли молча. Редкие фонари тускло освещали безлюдную аллею. Вечер оказался пасмурным и холодным, но мы этого не замечали.'Как Лимб ни бодрился, все же чувствовалось, что расставание он воспринял тяжело. Похожие чувства испытывал и я. Это действительно была моя последняя встреча с этим замечательным человеком, искренним другом нашей страны.
И вог мы несколько секунд смотрим молча друг другу в глаза.
— До встречи, — тихо говорит Лимб, — я обязательно приеду в Москву.
С каждым шагом, не оглядываясь, мы удалялись друг от друга, пока не растворились в темноте. Кто из разведчиков переживал такое, поймет мое душевное состояние в тот момент. Надо отметить, что Лимб сдержал свое слово. Через год он с женою приехал в Москву на праздник «Проводы русской зимы».
На прощальную встречу с другим источником я выехал рано угром. Покружив около часа в пригородах столицы, направился на шоссе, ведущее на запад. Вскоре прибыл в небольшой, по-европейски уютный городок.
Запарковал машину недалеко от собора, неторопливо вышел, постучал ногой по передним колесам, проверяя упругость шин, а на самом деле для того, чтобы незаметно осмотреться, затем медленно направился в сторону парка. День был воскресный, ясный и теплый, что располагало к хорошему настроению. Однако на душе у меня было грустно: предстояло в последний раз встретиться с Бригом.
Расставаться с близким человеком всегда трогательно и грустно. Вдвойне тяжко покидать боевого товарища, с которым долгие годы в условиях глубокой конспирации, подвергаясь опасностям, работал плечом к плечу в одной связке. Мы привыкли друг к другу, и между нами со временем возникли полное доверие и дружба. Поэтому, подходя к месту встречи на аллее парка, меня более всего тревожила мысль, как он воспримет это сообщение.
Как обычно, Бриг встретил меня радушно. На его слегка загорелом лице играла мягкая улыбка. Непринужденно разговаривая, мы направились в укромный уголок и опустились на одинокую скамейку. После разговора на бытовые темы и обсуждения вопросов международной политики перешли к деловой части. Как всегда, он передал мне секретную информацию в письменном виде и кратко оха-растеризовал ее устно. Затем сообщил, что у него вскоре предстоит служебная поездка в Англию, в ходе которой он мог бы осторожно навести справки в отношении Вано и его нынешнего положения. Обсудив этот вопрос, я под конец сказал, что у меня с ним сегодня последняя встреча и, если он не возражает, связь с ним будет поддерживать другой товарищ. Мои слова оказались большой неожиданностью, он заметно сник, но, быстро овладев собой, ответил:
— Покажется странным, но я как-то никогда не задумывался, что однажды может наступить момент расставания. Я искренне сожалею… Ведь мы столько лет работали вместе.
— Такова жизнь, дорогой друг. Мне предстоит новая работа. В знак дружбы и уважения мне бы хотелось преподнести вам памятный подарок. Не откажите его принять, — с этими словами я вынул из кармана небольшую коробочку в магазинной упаковке и передал ему.
— Вы позволите мне взглянуть на содержимое? — растроганно спросил Бриг. Когда он открыл коробочку и увидел золотые запонки с драгоценными камнями, по лицу его скользнула благодарная улыбка. Мы встали. Он крепко пожал мне руку и сказал:
— Огромное спасибо. Эти запонки всегда будут напоминать мне о нашей дружбе. Коль эта наша встреча последняя, я позволю себе пригласить вас на обед. Вы располагаете временем?
— Прекрасная идея. К тому же и время обеденное, но давайте завершим дела.
Мы подробно обговорили условия связи, после чего направились в ресторан, владельцем которого оказался местный житель итальянского происхождения. В скромном зале, со вкусом оформленном в итальянском стиле, из музыкального автомата журчала легкая музыка. Мы заняли столик на двоих около окна с видом на площадь. Хозяин оказался щедрым и, подбирая нам итальянские вина, демонстрировал свой безукоризненный вкус. Мы остановились на бутылке фраскатти. Обед получился на славу — не какой-нибудь «а ля фуршет».
В заключение хозяин предложил нам фирменное кофе «капуччино». Это чисто итальянский напиток — обычный кофе со взбитыми горячими сливками. Рецепт его придумали итальянские монахи, потому и название в переводе означает «монашеский». После краткой прогулки мы дружески попрощались, пожелав друг другу успехов в работе и жизни. Обратно возвращались каждый своим путем.
Теперь нам оставалось только снять остаток денег с банковского счета и приобрести авиабилеты. Проще всего, конечно, было бы взять билеты до Сиднея, лишний раз подтвердив легенду, что мы уезжаем в Австралию. Но в этом случае большая сумма средств Центра тратилась бы впустую, чего мы допустить не могли. Взяли авиабилеты до Рима.
В канун выезда в последний раз вышли побродить по торговым улицам, хотя день выдался ненастным: небо заволокли низкие, плотные тучи, было зябко и неуютно, как будто сама природа оплакивала наш отъезд. Дождь со снегом кончился, деревья шумели, стряхивая с ветвей на тротуар крупные, прозрачные капли. Мы хотели проститься со столицей, ибо понимали, что здесь нам больше побывать не придется. Проходя мимо коммерческого банка, увидели Мориса Добривое, стоявшего перед выставленной в витрине таблицей. Вытянув свою крупную голову вперед, отчего он казался еще более сутулым, архитектор внимательно изучал котировку валют и курс акций. Поворачивать обратно или переходить на другую сторону улицы было поздно, это могло выглядеть как бегство. В полном молчании, идя под руку в том же темпе, прошли за его спиной. Дошли до конца здания, свернули за угол и вошли в универмаг, где затерялись среди покупателей.
Встречи с Морисом мы менее всего желали. Можно себе представить, в каком бы неприятном положении мы оказались. Ведь он непременно поинтересовался бы датой отъезда, захотел бы взглянуть на австралийские визы в наших паспортах и на авиабилеты, задал бы кучу вопросов по поводу того, почему летим только до Рима, затеял бы разговор о наших деньгах в банке и, возможно, пожелал бы проводить в аэропорт. Все это было нам ни к чему. К нашему счастью, Морис не заметил нас.
Утром такси умчало нас в аэропорт. Лайнер взмыл в воздух, за пеленой облачности скрылись очертания столицы. Все волнения, казалось, были позади, но мы продолжали играть роль местных граждан, ведь нам предстояло еще пересечь несколько границ, и кто даст гарантии, что на каком-либо
