В феврале? Мать твою!
– Откуда он вообще тебя знает?
– Мы сто лет друзья в «Фейсбуке». Кажется, он меня добавил, когда у вас все стало, – я тогда подумал, что он проверяет мужчин, с которыми ты работаешь, ну, типа, заботится. Я вывесил объявление по поводу квартиры, и он написал.
– Сколько он тебе предложил?
– Сказал, что оплатит разницу. Мы с Ханой подумали, что это очень мило.
– Джастин… – цежу я сквозь зубы.
– А когда ты не согласилась на комнату, он сильно расстроился. Разговорились, и он попросил, чтобы я время от времени черкал ему пару строк, как ты и что делаешь, чтобы он не волновался.
– И тебе не показалось странным? – осведомляется Рейчел.
– Нет! – трясет головой. – Что тут странного? И он мне ничего не платил. Я взял деньги только раз – пригласить Ташу Чай-Латте.
– Ты взял деньги, чтобы помочь ему преследовать Тиффи? – кипятится Рейчел.
Мартин поеживается.
– Постой, – я поднимаю руки. – Начнем сначала. Он попросил тебя иногда сообщать, где я. Значит, вот как он узнал, что я буду на презентации в Шордиче и на круизном лайнере?
– Возможно.
Мартин переминается с ноги на ногу, как ребенок, которому надо в туалет, и мне становится его жаль. Впрочем, я душу это чувство в зародыше, потому что без ярости не смогу вести разговор.
– А съемки в Уэльсе?
Мартин вытирает пот со лба.
– Я… Ну, я написал, что ты там будешь. Он позвонил…
Меня передергивает. Так гадко, что хочется в душ.
– …и спросил про парня, которого ты везешь в качестве манекенщика. Я описал, с твоих слов. Он вдруг очень расстроился. Сказал, что сильно тебя любит и что этот чувак все испортит…
– И ты весь уик-энд мешался у нас под ногами.
– Я помогал!
– Ха! Все равно облажался! Мы выбрались ночью в кухню и…
– Осторожно, Тиффи, не сдавай позиции, – предостерегает Рейчел.
– Да-да… Итак, ты доложил обо всем Джастину?
– Ага. Он был недоволен. Я чувствовал себя таким виноватым, понимаешь? Как будто я мало старался.
– Ох уж этот Джастин… – вполголоса произносит Рейчел.
– Короче, потом он придумал торжественное предложение руки и сердца. Очень романтично.
– Особенно та часть, где он платит тебе за приглашение Таши.
– Он хотел, чтобы это увидел весь мир!
– Он хотел, чтобы это увидел Леон! И во сколько ему обошлась вся сделка? Дура я, надо было сразу понять, что платит не издательство.
– Пятнадцать тысяч, – смущенно признается Мартин. – И две мне, за труды.
– Семнадцать тыщ?! – взвизгивает Рейчел. – Господи!
– Чуть-чуть осталось, так что я нанял для Кэтрин лимузин – вдруг уломаю ее на интервью с Пирсом Морганом. Я думал, Джастин правда тебя любит…
– Ничего ты не думал, – говорю я равнодушно. – Тебе плевать. Ты просто хотел понравиться Джастину. Он на всех так действует. С тех пор он звонил?
Мартин нервно мотает головой.
– Ты убежала с презентации. Видимо, что-то не срослось. Он на меня рассердится, как думаешь?
– Как я думаю? – Делаю глубокий вдох. – Мартин, мне плевать, рассердится Джастин на тебя или нет. Скоро я подам на него в суд за домогательство или преследование – жду, когда моя подруга-адвокат решит, что ей больше нравится.
Мартин еще бледнее обычного. Скоро совсем прозрачным станет.
Быстро добавляю:
– Ты готов свидетельствовать?
– Щекотливое дело… И работы невпроворот…
– Какой ты нюня, Мартин! – выдаю я.
Моргает. Нижняя губа подрагивает.
– Я подумаю.
– Отлично! Увидимся в суде!
Удаляюсь в сопровождении Рейчел и к своему столу подхожу в приподнятом настроении. Рейчел тихо, но явственно напевает победный марш.
После разборки с Мартином в мир вернулись краски. Выпрямляю спину и решаю, что стыдиться нечего. Мой бывший сделал мне на презентации предложение, а я отказала – что тут такого?
Когда иду в туалет, Руби молча подставляет мне пятерню, а Рейчел каждые пятнадцать минут присылает песни про сильных женщин. Уже почти чувствую себя сильной.
С большим трудом концентрируюсь на работе: читаю про новый тренд в глазировке кексов. Звонит телефон. Мгновенно понимаю, что до конца дней своих буду помнить веб-страницу про насадки для кондитерских мешков. Такой это особенный звонок.
– Тиффи? – спрашивает Леон.
– Да.
– Тиффи…
– Леон, что?! – У меня дико колотится сердце.
– Его выпустили.
– Выпу..
– Ричи…
– О господи! Повтори!
– Ричи выпустили! Невиновен!
Издаю вопль, на который поворачиваются все до единой головы в конторе. Морщусь и прикрываю телефон.
– Подруга выиграла в лотерею! – шепчу Франсине, ближайшей не в меру любопытной коллеге, и та удаляется, чтобы растрепать новости. А то, если не пресечь в зародыше, все подумают, что я снова помолвлена.
– Леон, я даже не… Я думала, завтра!
– И я. И Герти.
– Его выпустили?.. Он в городе? Господи, с ума сойти! Как он хоть выглядит?
Леон смеется, и от его смеха у меня внутри все поет.
– Он сегодня вечером к нам заглянет, и вы наконец познакомитесь.
– Невероятно!
– Да. Если честно, мне все кажется, это сон…
– Даже не знаю, что сказать… Ты сейчас где? – спрашиваю я, подпрыгивая на стуле.
– На работе.
– У тебя разве не выходной?
– Не знал, куда себя деть. Хочешь, приходи сюда, как освободишься. Хотя, если далеко, то не надо, я к семи вернусь. Просто подумал…
– Буду в полшестого.
– Вообще-то надо наоборот – мне тебя встретить…
– Ничего, я сама. У меня сегодня хороший день, я не боюсь, правда. Увидимся в полшестого!
72. Леон
Порхаю по палатам, измеряю давление, ставлю капельницы. Разговариваю с пациентами и удивляюсь, что голос звучит буднично и я способен говорить о чем-то, кроме брата, который наконец вернется домой.
Домой.
Ричи вернется домой.
Все еще невольно шарахаюсь от этой мысли – сознание помещает Ричи в мою жизнь и тут же отскакивает, словно обжегшись. Долгие месяцы не позволял себе додумать до конца. Было слишком больно. Больно надеяться.
