Бенни сказал:
— Нам следует убираться отсюда. Мы должны вернуться. Ты знаешь о городе Маунтинсайд? Где мы живем?
— Знаю. Некоторое. Не много.
— Ты можешь отвести нас туда? — попросила Никс.
— Могу, — сказала Лайла. — Не буду.
Бенни нахмурился.
— Не будешь? Почему?
— Есть, — ответила Лайла, и когда ответной реакции не последовало, она стала выглядеть раздраженной и начала имитировать процесс сбора и поедания пищи. — Есть.
— Да, — отозвался Бенни, — я понимаю, что нам нужно поесть, но мы должны вернуться домой.
Как только он произнес последние слова, подлинная суть этого слова — «дом» — повисла в воздухе, наполненная ужасными образами и новым значением.
— Домой для чего? — спросила Никс, резко развернувшись к нему. — Домой к кому?
— Я… — начал он, но, очевидно, у него не было ни малейшего понятия, чем подкрепить свою мысль. Она была абсолютно права. К кому домой? Ее мама мертва. И Том тоже. У них обоих остались пустые дома в Маунтинсайде. Пустые дома и сломанные жизни.
— Поесть, — повторила Лайла. — Поесть сначала. Есть и думать.
— Есть где? Здесь?
Она замотала головой.
— Следуйте.
Не сказав больше ни слова, Лайла повернулась и направилась в лес вдоль тропы, которая уходила вверх и поворачивала подобна змее, которую положили на плечи горы. Никс пыталась заговорить с Лайлой, пока они шли, но та лишь покачала головой и двинулась дальше, держась впереди, очевидно предпочитая находиться наедине со своими мыслями, пребывая в этом диком мире.
Вскоре они услышали журчание воды, и несколько раз перед глазами мелькали потоки, бегущие вниз к Студеному ручью. Вид воды успокаивал, потому что Бенни знал, что благодаря ей они смогут найти речку, а оттуда, возможно, отыскать путь обратно в Маунтинсайд. Но едва подумав о реке, он вспомнил Тома.
Никс, должно быть, заметила выражение его лица и поинтересовалась, все ли у него в порядке?
— Думаю о Томе, — ответил Бенни.
Она кивнула.
— Понимаю. Прости за то, что наговорила о нем. Мама… он действительно ей нравился. Думаю, возможно, она даже была немного влюблена в него.
— Мне кажется, это было взаимно, Никс. — Он издал короткий, самоуничижительный смешок. — Раньше казалось, что я в меру разумный человек. Не как Чонг…
— Все такие, — с улыбкой сказала Никс.
— И не как ты.
Она промолчала.
— Но я не совсем тупой.
— Хорошо, и каково твое мнение?
— Я… никогда никому об этом не рассказывал, — начал Бенни, и затем он выложил ей все свои воспоминания о Первой ночи, и о своей матери в белом платье с красными рукавами и с раскрытым в крике ртом. О брате, хватающем его и убегающем прочь. — Это мое первое воспоминание, — подытожил он, — и именно так я воспринимал Тома раньше.
— Как… кого? — спросила Никс, хотя Бенни полагал, что она уже догадалась, к чему тот клонил, рассказывая это.
— Как труса. Думаю, он сбежал.
— Может быть, — сказала она. — А возможно, твоя мама приказала ему доставить тебя в безопасное место.
— Именно. Том говорил мне это много раз, и я ему верю, но он не вернулся за ней. Он не сделал ничего, чтобы помочь ей. Просто убежал.
Никс молчала, пока они карабкались по скалам. Лайла была почти на сотню метров выше по тропе и не подавала никаких признаков того, что собирается замедлиться и позволить догнать себя.
— Она такая, какой ты ее себе представлял? — спросила Никс, приподняв одну бровь.
— Ни капельки, — ответил Бенни. — Она не очень адекватная.
— Ей пришлось стать такой, — ответила Никс.
— Оставаясь снаружи? Каждый божий день сражаясь с зомами и прячась от мерзавцев вроде Чарли? Да уж, случись такое со мной, я бы свихнулся уже давным-давно.
Никс опустилась на дальнюю сторону скал и подождала, пока Бенни сползет вниз. И они бок о бок двинулись вверх по тропе.
— Дело в том, — начал Бенни, — что, если я ошибался по поводу Тома все это время?
— Почему ты сейчас об этом спрашиваешь?
— Из-за всего случившегося. Наблюдений, как он вел себя в «Руинах», когда впервые взял меня за пределы города. Он был умным и умелым. Многое знал и мог делать такие вещи, о которых я вообще ничего не слышал.
— Это верно для большинства людей, пока ты не начнешь узнавать их, — ответила она. — А иногда даже после того, как ты думаешь, что уже знаешь их действительно хорошо.
Он кивнул.
— А еще то, как говорят о нем люди. Они ведут себя так, словно он был очень крутым. Думаю, Молот и Чарли даже немного побаивались его на крыльце дома мистера Саккетто. Ну… возможно, Молот был испуган, а Чарли просто осторожничал, но почему? Том не был ни крупным, ни сильным, как эти два парня.
— Мама рассказывала, как видела их однажды дерущимися, но никогда не уточняла, при каких обстоятельствах это произошло.
Бенни догадался, что миссис Райли, вероятно, упоминала то время, когда Том вытаскивал ее из Геймленда.
— Да, и я видел, как он победил Вина Транка и Джои Дака, пока все эти зомы приближались к нам. Том разобрался с проблемой. Возможно, он был перенапряжен, но я продолжал наблюдать за ним, испугается ли тот, поскольку именно это и ожидал увидеть, когда наступил бы решающий момент.
— Но?..
— Но все, что он делал, это сражался. Даже умер, сражаясь.
— Есть еще кое-что, — добавила Никс, с грустью в глазах. — Чарли и Молот пришли в дом мистера Саккетто и убили его. Ворвались к нам. Но… не атаковали Тома напрямую.
Он вздохнул, устало тащась рядом с ней и на какое-то время погрузившись в тоскливое отчаяние.
— Это так паршиво, — отозвался, наконец, Бенни. — Том погиб, думая, что его брат, единственная родственная душа, оставшаяся у него на целой планете, считает его жалким трусом. — Он покачал головой. — Но я перестал так думать с тех пор, когда он впервые вывел меня из города. И отдал бы многое, чтобы все изменить между нами.
Никс взяла его руку и сжала. Этот мир был полон вещей, которые они оба желали бы суметь изменить.
44
Они следовали за Лайлой через лес древних дубов, таких пышных, что их крона погружала все внизу в сумеречную темноту. Утренний туман прилип к покрытой мхом земле, и стволы деревьев поднимались, как привидения, во влажной мгле. Буквально после нескольких шагов по этой местности из ночного кошмара ветер успокоился и затих, оставшись за пределами ужасной тишины.
Никс первая услышала стоны мертвецов.
