Фаллон схватилась за края, пытаясь подняться. Но ей это не удалось, потому что он снова поднял ее. Прижав принцессу к себе, он шагнул в корыто, лег и возложил ее на себя. Фаллон открыла было рот, чтобы снова закричать, но он поймал ее губы своими, подавив поцелуем неродившийся вскрик. Он крепко прижал ее и стал целовать крепко, почти грубо. Она не могла дышать, как не могла и вырваться из его объятий. С ней начало твориться что-то неописуемое. Каждый поцелуй, казалось, вонзался в нее, словно раскаленное стальное лезвие, и что-то билось и пульсировало в глубине живота. Она схватила Аларика за плечи, не понимая, сопротивляется или обнимает его. Наконец он оторвал от нее свой рот, и она увидела его глаза, которые, казалось, отливали матовым серебром. Он отвел локон с ее лица и заговорил нежно и хрипло.
— Я не смогу забыть ту первую ночь, когда я взял тебя. Я всегда знал, что ты не обычный ребенок… что ты можешь свести с ума беднягу-мужчину. Пока я не касался тебя, я не думал, что сам окажусь им. Когда я прикоснулся к тебе, молния пронизала меня насквозь. Больше не было ребенка, появилась взрослая женщина. И я коснулся ее груди…
Слова его замерли, а ладонь легла на высокую девичью грудь. Тонкая прозрачная ткань сорочки вряд ли могла служить преградой для его пальцев, и алая припухлость соска чутко откликнулась на ласку. Фаллон попыталась что-то сказать, остановить его, но оказалось, что у нее нет ни голоса, ни желания сделать это. Он не сводил с нее глаз. Там, где он касался, Фаллон испытывала жар, а там, где он не успел коснуться, тело жаждало его прикосновений.
— Я всегда знал, как ты красива, — прошептал он. — И боялся оказаться в плену у этой красоты.
Он крепко прижался к ней ртом, продолжая ласкать ладонью ее грудь. Затем его рука двинулась ниже, словно заколдовывая ее, и вскоре она забыла о гневе и боли и испытывала лишь сладостный трепет от его прикосновений. Его губы играли с ее губами, уходили и вновь возвращались. Этот поцелуи был одновременно и наслаждением, и насилием — дикий и сладостный, и, содрогаясь, она стала отвечать тем же. Сжала его губу своими зубами. Она пила его рот и чувствовала, как вздрагивает мужское тело под ней.
Она ахнула, когда Аларик нетерпеливо сдвинул мокрую ткань к груди. Его рука решительно устремилась к полным бедрам, отыскала мягкий темный треугольник и затеяла с ним игру — дерзкую и нежную одновременно. Жар охватил все тело Фаллон. Аларик что-то зашептал возле ее губ, снова коснулся их ртом. Ритм его ласк ускорялся, и Фаллон казалось, что она парит на крыльях сладострастия. Не сдерживаясь более, она рванулась навстречу…
Фаллон не сразу поняла, что он перестал касаться ее. Она подняла веки и увидела его глаза, которые казались почти черными от страсти. Она вспыхнула и отвела взор.
— Нет! Смотри на меня! — хрипло сказал Аларик, но у нее не было на это сил. Задыхаясь, она попыталась выскользнуть, но вместо этого лишь сильнее прижалась к нему и тихонько застонала, охваченная неутолимой страстью. Поймав ее взгляд, он торжествующе улыбнулся. Фаллон не отвела глаз, а лишь тихонько произнесла проклятие.
Аларик поднялся вместе с Фаллон, вышел из корыта и положил ее на мех возле камина. Он решительно сдернул с нее мокрую сорочку. Когда его взору предстали упруго покачивающиеся высокие груди, в его глазах засветилась звериная страсть и Фаллон поняла, что он сейчас возьмет ее. Этого не следовало допускать, но она не имела сил противиться сжигающему ее желанию. Ей казалось, что она пьяна от страсти. Влажность и аромат мужского тела дурманили ее. Она нуждалась в разрядке.
Она услышала треск разрываемой ткани и сделала слабую попытку запротестовать.
— Я слижу всю воду с твоего тела. Всю.
«Нет…»
Она лишь подумала, но произнести вслух не смогла. Отсветы пламени играли на нагих телах, и они от этого стали золотистыми. Ей хотелось касаться его тела. Потрогать мускулистую и такую живую грудь. Погрузиться пальцами в копну его волос.
Она не решалась посмотреть вниз, на мощный торс и мускулистые ноги, на возбужденную плоть.
Он наклонился к ней и разостлал волосы цвета воронова крыла по коврику. Она не могла пошевельнуться, не могла возражать или крикнуть. Она лежала недвижимо, чувствуя жар камина, который овевал и обсушивал ее тело.
Его губы отыскали ее рот и страстно приникли к нему. Затем они стали блуждать по телу, обжигая, словно языки пламени, — по шее, по груди, временами где-то задерживаясь. Эти прикосновения были легкими, как трепетание крыльев бабочки. А то вдруг они становились яростными, когда он забирал глубоко в рот сосок и затем медленно высвобождал его.
Фаллон погрузила пальцы в его волосы. Она что-то бормотала, сама не зная, что именно. Она задрожала, когда он стал слизывать капельки воды с ее живота.
Внезапно его не стало, и она вскрикнула. Аларик схватил ее за щиколотки, широко развел их и стал между ними на коленях. Она увидела его восставшую плоть, и облизала губы, чтобы заговорить и упросить его остановиться. Он лег на нее, и ей были видны золотистые отблески пламени на его мускулистых плечах. Он смотрел ей в глаза, не сводя взгляда. Фаллон закрыла глаза, испытывая сладостную муку.
— Оближу тебя… Всю… — Он произнес эти слова шепотом. Его руки скользнули к девичьим ягодицам, стиснули, лицо склонилось меж ее ног. Она закричала и задергалась от пронзительного сладострастного удара его языка. Аларик хрипло засмеялся и поднял голову, чтобы увидеть ее лицо. Фаллон задвигалась, разводя ноги и приподнимая живот навстречу его рту. Из ее горла вырывались стоны, она металась, словно в горячке. Ее тело рвалось к нему, что-то — остатки разума — пыталось возражать против этой слишком интимной ласки. Тем не менее отказаться она была не в силах, а Аларик, несмотря на пожирающую его страсть, был намерен с ее помощью довести Фаллон до предела. Его язык двигался, искал и наконец нашел крохотный узелок — средоточие величайшего наслаждения. Язык проникал вглубь, разжигая сладостное пламя. В ней все трепетало и пульсировало, и она закричала, моля о пощаде.
Затем в ней что-то взорвалось… Словно раскололась звезда… Пылая и содрогаясь, она плыла, испытывая чувство невероятного наслаждения и блаженства.
Фаллон вскрикнула в смятении, все еще ощущая на себе тело Аларика и слыша его торжествующий смех. Она попыталась освободиться, испытав внезапный стыд, но он не отпустил ее. Смех его смолк, и Аларик приподнялся над Фаллон. Он переплел свои пальцы с ее пальцами. Слова замерли на ее губах, когда она ощутила возбужденную мужскую плоть.
— Я больше не могу, — прошептала она умоляюще.
— Ты можешь, — уверенно сказал Аларик.
Фаллон проглотила комок в горле и тихонько ахнула, ибо, хотя она и была переполнена удовольствием, она затрепетала, когда Аларик входил в нее. Движения его были энергичными, упругими, ритмичными.
Подчинившись этому ритму, Фаллон поняла, что ее снова охватывает пламя. Она тихонько застонала и послушалась, когда Аларик хриплым шепотом попросил, чтобы она обвила его ногами.
