— Говори, — потребовал жёстко надсмотрщик вновь. Он явно выходил из себя от её молчания.
Угдэй поёрзал на месте, он бы сам не церемонился так, давно бы отдал бабу на утеху воинам, которые в воздержании уже слишком давно.
Воличанка перевела взгляд на хана.
— Отпусти… Отпусти домой, прошу, — обронили дрожащие губы сквозь беззвучное рыдание, слёзы градом текли из мокрых глаз, заливая щёки. — Домой отпусти, прошу.
— Довольно, — рыкнул на неё Бадгар, оскалившись гневно, чуя, что та снова в рыдании зайдётся.
Девица смолкла послушно, смотря с отчаянием на хана. Раньше бы Вихсар и сам не отказался от трофея. Но сейчас он ждал другую. Даже Лавья стала горькая и солёная, как морская вода после того, как появилась в его постели Мирина. Её вкусом сладким и спелым он никак не мог насытиться, каждый раз, из ночи в ночь. И сейчас, смотря на пленницу и будто сквозь неё, он вспомнил самую первую из ночей с княжной…
Вихсар вздрогнул, сжал зубы и кулаки, чувствуя, как при мысли о Сугар сгорает до самого основания. Придётся самому идти к ней, слишком долго она заставляет его ждать.
— Домой ты уже не попадёшь, — ответил он, наблюдая, как увяла зелень в глазах пленницы. — Если будешь тихо и смирно себя вести, пойдёшь в услужение к княжне, — заключил он. — А если нет, то станешь ублажать моих воинов.
Девка хлопнула ресницами, проглатывая сказанное, ошарашенно посмотрела на Угдэя, потом на Бадгара, понимая всю тяжесть незавидной своей судьбы, которая грозила ей, если попытается ещё раз сбежать. Вот и хорошо. Вихсар глянул на Бадгара, жестом приказывая увести. Воин подхватил девку, как мешок с ветошью, поволок прочь из шатра.
Подняв чару к губам, Вихсар сделал глоток. Угдэй молчал, но хан кожей ощущал на себе его недоумение. В тишине они находились недолго. Скользнул по щеке сквозняк, Вихсар словно по мановению повернул голову, пристыв взглядом ко входу.
— Оставь нас, — велел батыру, не выпуская из-под взгляда застывшую на пороге княжну.
Угдэй грузно поднялся, оправив пояс и тяжело глянув на хана, направился к выходу. Мирина посторонилась, позволяя мужчине выйти наружу. Когда он ушёл, на бледном лице княжны отразилась растерянность.
При виде отдохнувшей Сугар, вино заиграло в крови гуще, пуская волны жара по телу. Нежная, чистая, как роса поутру. На ней была льняная белёная рубаха-платье до пола с просторными широкими рукавами — не для работы, для красоты, они скрывали узкие запястья. Платье подвязано пояском, вышитым вишнёвого цвета нитью, концы его падали ниже колен. Волосы, как и всегда, заправлены в косу, открывая тонкую шею, ложбинку между ключицами, так отчётливо видневшуюся в низком вороте. Вздымалась и опадала округлая высокая грудь. Никаких громоздких украшений. Словно кувшинка речная, легко и скользяще вплыла в шатёр, освещая своим присутствием всё вокруг. В руках она держала котомку.
— Проходи, Сугар, — пригласил хан, не спуская с неё пристального взгляда.
Мирина выждала немного, будто ещё решала, остаться или уйти, да только поздно — она пришла, сама, хоть и по его просьбе. Но если решит уйти, он не станет её останавливать.
Вихсар с жадностью и спокойствием пронаблюдал, как она прошла вперёд, качнув бёдрами, не ведая, какую силу пробуждает в нём. Он подал ей руку. Мирина посмотрела на него сверху, растерявшись ещё больше. Протянула руку, вложив в его ладонь. Пальцы ровные, гладкие, прохладные, их хотелось гладить, целовать, всю её целовать, вкушать сладость кожи, пропитаться запахом дурманным.
— Я принесла кое-что, — попыталась она высвободить руку, но Вихсар не позволил.
Вот зачем она ходила в чащобу — его Сугар старалась для него. Гордая княжна, неприступная Сугар, была ещё и великодушной — качество достойное для его будущей жены.
— Потом.
Вихсар забрал из её руки котомку, бросил рядом, поднёс её пальцы к своим губам, поднял взгляд, погрузившись в глубину голубых глаз. В них по-прежнему блуждала скованность и стеснённость, и что-то ещё, то, от чего лёд в её глазах таял, делая взгляд тёплым, тягучим, туманным. Мирина сжала губы, и те налились краской, делаясь такими же вишнёвыми, как поясок на узкой талии. Желание, подогретое хмельным зельем, огненной волной всколыхнулось в нём, бросая в дрожь. Опьянённый красотой и ароматом, он притянул её к себе ближе. Теперь она пахла лесом, хвоей и чем-то сладким, едва уловимым. Пахла упоительно. Сердце забухало гулко, вся кровь хлынула в вниз живота, отяжеляя до твёрдой стали плоть. Вихсар потянулся к Мирине, не слыша дробящей боли в рёбрах. Он хочет касаться её. Прямо сейчас. Хан вторгся руками под подол белоснежной рубахи, обхватывая тонкие щиколотки, скользнул вверх по гладким, как шёлк, икрам, ощущая каждый изгиб её стройных ног. Мирина не пыталась отстраниться, но её осторожность и твёрдость опускалась ему на плечи грузом — она ещё не готова принять его. Но остановиться было невозможно. Вихсар поднял ладони выше, задирая рубаху, припал губами к её колену, проведя языком по ямочке, втягивая с жадностью горячий густой запах. Мирина качнулась. Он услышал, как она задышала глубоко, шумно, сбивчиво, а в следующий миг княжна коснулась его волос.
— Тебе приятно, — прошептал он, стараясь быть не слишком настойчивым, но нетерпение рвалось наружу против его воли.
Не дождавшись ответа, Вихсар смял округлые бёдра, оставляя следы пальцев на коже Мирины. Он провёл ладонью между её ног и мгновенно потерял ум, когда коснулся мягкого сокровенного места.
Мирина отпрянула, будто очнувшись только, Вихсар грубо удержал её, но, сделав тяжёлый вдох-выдох, выпустил, чувствуя, как давят на плечи её ладони. Он не должен так неосторожно и грубо оборвать тонкую нить её доверия, что протянулась совсем недавно.
В затуманенную голову запоздало донёсся с улицы весёлый возглас.
— Хотел тебя увидеть, — сказал он хрипло, видя, как Мирина напряглась вся, продолжая стоять на своём месте и смотреть. — Но лучше тебе уйти.
— А раны? Их надо… — заговорила она севшим голосом и вдруг опустилась, присаживаясь рядом.
— Ты не слышала, что я тебе сказал, Сугар? — грянул хан, опалив девушку жёстким взглядом.
Княжна занемела, даже грудь не поднялась во вдохе, глаза помутнели, забегали по его лицу безмолвно. Долго. Дёрнув подбородком, Мирина встала. Вихсар молниеносно перехватил её за запястье, рванул на себя. Княжна не устояла, рухнув прямо на его грудь. Одним стремительным движением он опрокинул её на подушки, распластав под собой. С жадностью впился в губы. Мирина, издав невнятный вскрик, вывернулась вся под ним. Держа крепко, Вихсар кусал тонкую, нежную кожу мягких губ, раскрывал их, сплетая дыхания. Свободной рукой огладил стан, чувствуя под ладонью каждый изгиб, содрогаясь от жажды. Ткань мешала. Рванув завязки на вороте, распахнув его, Вихсар сжал в ладони полную горячую грудь с затвердевшим от его ласк соском, издал сдержанный стон, вобрал в себя комок, слегка прикусывая. Мирина выгнулась, и Вихсар вновь накрыл её губы своими, с упоением целуя, то глубоко проникая языком, то легко и нежно скользил по самым краешкам. Он притянул бёдра княжны к своему паху, прильнув теснее. Мирина не дёрнулась в ответ, обмякла вдруг. Хан прервал поцелуй, заглянул в глаза и закаменел, наблюдая лишь, как сильнее затягивается чистая синева туманом под бархатом ресниц.
