Сохранились описания обедов, даваемых в честь иностранных послов Алексеем Михайловичем. Так, в 1663 году английский дипломат Чарлз Карлейль, приехавший просить о возобновлении привилегий английским купцам, побывал на таком приеме, где подавалось до ста блюд из дичи и мяса домашних животных. На обеде в честь польских послов 12 ноября 1667 года в перечне угощений фигурировали: жареный тетерев со сливами, жареный зяблик с лимонами, лоб свиной, голова баранья, плечо баранье жареное, буженина, курица с лимонами, курица с огурцами, жареные лебеди и гуси, индейка под шафранным соусом, курица с луком, жареный поросенок, баранья печень, гусиные потроха, рассольник из курицы, курица в лапше, курица в каше и многое другое.
На трапезах с участием иностранцев при Алексее Михайловиче наряду с традиционными русскими медами и водками начали подавать заграничные вина. Помимо тридцати погребов Сытного дворца, где хранились русские напитки, существовал еще «фряжский» погреб «с заморскими питиями».
Царь, будучи любителем чинных торжеств, строго следил за соблюдением этикета. При нем заздравная чаша в честь государя начала сопровождаться стихами, написанными Симеоном Полоцким. Тост в честь правителя той страны, откуда прибыли послы, становился отдельным действом: сначала стольник наливал вино в царский кубок, выходил на середину зала и провозглашал здравицу иноземному правителю. Все присутствующие, в том числе и царь, вставали, послы выходили из-за стола и с поклоном благодарили его за честь, а он троекратно крестился и выпивал заздравную чашу.
Царское застолье включало в себя не только парадную еду, но и обыденную. Пища русских государей в XVII веке мало отличалась от повседневной еды последних Рюриковичей на московском престоле. Судя по «Домострою», в XVI столетии не только у государя, но даже в домах придворной аристократии была богатая и разнообразная кухня, насчитывающая более двухсот блюд, в том числе «лебедь медвяной», тетерев под шафраном, журавли под взваром, лососина с чесноком, зайцы в рассоле… Правда, при первых Романовых на троне даже повседневная царская трапеза уже включала заграничные напитки и кушанья.
Вот каков, к примеру, повседневный «рацион» Алексея Михайловича. Завтракать он, как правило, не успевал (иногда только пил чай или съедал миску каши с постным маслом), поскольку, встав в четыре часа утра, шел в свою домовую молельню (Крестовую палату), где совершал длительные молитвы, затем вместе с царицей посещал церковную службу (заутреню или раннюю обедню), которая длилась около двух часов. Известно, что во время церковных служб он клал земные поклоны, особенно много — в пост (порой более тысячи). По окончании литургии царь занимался государственными делами. Обедал он, как правило, один либо в узком семейном кругу (с царицей, но без детей), изредка — с приближенными. Любимым блюдом Алексея Михайловича в обычные дни была гречневая каша с ржаным хлебом, а напитками — овсяная брага, легкое солодовое пиво, коричная вода. Но конечно же на царском столе бывали мясные и рыбные деликатесы, причем в больших количествах — до семидесяти блюд ежедневно, часть которых он отправлял боярам и иностранным послам. Царь и сам любил поесть, и был хлебосольным хозяином, кормившим гостей до отвала. Его обед начинался с холодных закусок и запеченных блюд, включал жаркое и похлебки, пироги, пряники, сладости. Традиционно на царском столе часто бывала самая разная рыбная уха (налимья, щучья, стерляжья, судачья и др.), в основном с пряностями (гвоздикой и перцем). Обычно уху хлебали вприкуску с рыбными пирогами. Из обыденных напитков употребляли квас, пиво («олуй»), а также смесь пива, вина и меда с пряными кореньями — «взварец». Чай тогда почти не был известен, его только начали употреблять, в основном в качестве лекарства. Стоил он очень дорого. По сообщению шведского посла Иоганна Филиппа Кильбургера, в 1674 году фунт китайского чая в Москве продавался по 30 копеек (для сравнения: миндаль стоил девять копеек за фунт, изюм — шесть, перец — 18 копеек).
Кофе же вообще появился в России только в начале следующего столетия.
Любитель новшеств, в том числе и в еде, Алексей Михайлович приказал в 1660 году наладить разведение арбузов в украинском Чугуеве и поставлять их к царскому столу. Дыни уже давно были не в диковинку — они прочно входили в царский рацион вместе с капустой, чесноком, луком, огурцами, редькой и буряком (свеклой). А вот салаты, спаржа, артишоки тогда не употреблялись в пищу, хотя дикая спаржа, по свидетельству голландского путешественника начала XVIII века Корнелия де Брюина, росла во множестве на русских полях.
Баня, мыльня, мыленка
Московские государи, как и все их современники, любили ходить в баню, только, естественно, не в общественную, а в личную. Рядом со спальней в Теремном дворце и в загородных резиденциях всегда устраивалась «мыленка».
Любовь к мытью в бане была в крови у древнерусских людей. Еще в «Повести временных лет» от имени Андрея Первозванного дано описание банной традиции: «Диво видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся, и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут себя на прутья молодые, и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то творят омовенье себе, а не мученье». Примерно то же видели и иностранцы, посещавшие Москву в XVII столетии. Адам Олеарий описывал банные процедуры: «…они (московиты. — Л.Ч.), ложась на полках, велят бить и тереть тело разгоряченным березовым веником, затем, когда от жару сделаются красными и изнемогают до того, что уже не в состоянии оставаться в бане, они выбегают из нее голые, как мужчины, так и женщины, и обливаются холодной водой. А зимой, выскочив из бани, они валяются в снегу, трут им тело, будто мылом, а потом, остывшими таким образом, снова входят в жаркую баню. Так как бани обыкновенно строятся на реках и ручьях, то моющиеся в них из жара прямо бросаются в холодную воду». Доказано, что русская баня, которую топят березовыми поленьями, а в парной используют березовые веники, богатые дегтем, является бактерицидным средством, помогающим сохранять здоровье и предотвращать распространение эпидемий.
Как в деревнях, так и в городах были широко распространены русские бани, топившиеся «по-черному»: дым от открытого очага выходил через приоткрытую дверь и «сторонку» — отодвигаемую доску в потолке. В царских покоях, скорее всего, мыльни топились «по-белому»: дрова укладывались в каменную, кирпичную или металлическую печь с уложенными в нее камнями, а дым выходил через печную трубу.
Мыльни устраивались везде, где царь жил или даже бывал проездом: в Теремном и путевых дворцах, загородных усадьбах. Устройство царской бани воссоздает И. Е. Забелин: «…в углу стояла большая изразчатая печь с каменкою, или каменицею, наполненною полевым серым круглым каменьем, крупным, который назывался “спорником”, и мелким, который назывался “конопляным”. Камень раскалялся посредством топки внизу каменки». Царская мыльня принципиально не отличалась от любой другой бани того времени: полок шел вдоль всей стены от печи до другого угла, вдоль остальных стен тянулись широкие лавки. В переднем углу обязательно находились икона и поклонный крест.
