На это Бенкендорф ответил: «Грей, если бы только он мог сделать это завтра же»[744]. Это было преувеличением. Грей прикрывался ссылкой на общественное мнение и на то, что всякое предложение о союзе с Россией, бесспорно, вызвало бы роспуск либерального правительства. Он хотел оставаться в добрых, но независимых отношениях с Россией и, без сомнения, был готов оказать помощь Франции, если бы последняя подверглась нападению со стороны Германии. «Что касается вашего мнения относительно Грея, — писал в феврале 1914 г. Бенкендорф Сазонову, — то позвольте не согласиться с вашим мнением. Его постоянно беспокоит, вопреки всем видимостям, именно угроза германской гегемонии, он с тревогой следит за некоторыми ее успехами. Не думайте, что он слеп, — это далеко не так. Он гораздо больше кажется нерешительным, чем это есть на самом деле… Он не любит… угрожать, если только нет твердых решений относительно дальнейшего образа действий и в особенности до тех пор, пока Тройственный союз очевидным образом не поставит себя в положение явно виноватого, что необходимо для английского общественного мнения… Он уже близок к тому, чтобы поставить ловушку Тройственному союзу»[745].
6 (19) февраля в Лондоне состоялось совещание представителей трех держав — министра иностранных дел Великобритании Э. Грея, российского посла в Англии А. К. Бенкендорфа и французского посла в Лондоне П. Камбона. На заседании были установлены принципы работы совещания, составившие предмет устного соглашения представителей трех держав[746]. Председателем предстоявших совещаний стал Грей, что давало ощутимые преимущества Лондону. Дипломаты собирались встречаться на совещаниях по мере надобности, когда возникал интересовавший страну-участницу вопрос.
Российская сторона рассчитывала дополнить союзные обязательства между Петербургом и Парижем англо-французскими и особенно англо-русскими. Сазонов возбудил вопрос о формальном союзе в письме Бенкендорфу. Посол в Лондоне хорошо ориентировался в настроениях британских правящих кругов и понимал, что на открытый военно-политический союз с Россией либеральное правительство Герберта Асквита не пойдет. Вместе с тем посол приходил к заключению, что предпосылкой для общеполитического сближения с Англией должны послужить уступки ей в зависимых странах Азии. «Но почва еще требует подготовки: говоря откровенно, у нас имеются соглашения, но если мы желаем добиться серьезных результатов, то нам придется их пересмотреть»[747]. Английский историк А. Тэйлор считал, что Грей «не рассматривал союз как средство обеспечения мира; подобно большинству англичан, он видел во всех союзах лишь обязательство на случай войны. Кроме того, хотя он положительно относился к тому, что Россия своим влиянием способствует равновесию сил, он не был убежден, что ее интересы на Ближнем Востоке так уж жизненно важны для Англии, — пожалуй, он предпочел бы, чтобы Россия и Германия столкнулись в этом районе и основательно истощили друг друга»[748].
8 (21) февраля 1914 г. в Петербурге под председательством Сазонова состоялось Особое совещание по вопросу о Черноморских проливах[749]. В нем приняли участие военный и морской министры, начальники генеральных штабов — военного и морского, представители МИДа. Исходя из возможности распада Османской империи в недалеком будущем, участники совещания должны были ответить на вопрос, могут ли быть Проливы захвачены Россией. Сазонов просил присутствующих доложить о готовности военных и морских сил России к операции в Проливах, если под влиянием событий Босфор и Дарданеллы выйдут из-под власти Турции и потребуется ими завладеть. Также предполагалось разработать план возможного выступления России в Проливах.
Министр иностранных дел открыл совещание тревожными прогнозами: «В связи с изменением политической обстановки, нельзя не предусмотреть возможность наступления, быть может даже в близком будущем, событий, которые коренным образом изменят международное положение Константинопольских проливов, и поэтому необходимо совместно выработать программу действий, направленных к обеспечению благоприятного нам разрешения исторического вопроса о Проливах»[750]. Сазонов считал, что помимо действий морских сил по захвату Проливов может быть также произведена и десантная операция. Министр изложил необходимые меры для ее осуществления в пяти пунктах:
1) ускорение мобилизации достаточного в численном отношении десантного корпуса;
2) оборудование потребных для этого путей сообщения;
3) увеличение российских транспортных средств до размеров, отвечающих потребностям десантной операции;
4) приведение Черноморского флота в положение, при котором он превосходил бы силы оттоманского флота и мог бы совместно с армией выполнить задачу прорыва через Проливы для их временного или постоянного занятия, если это потребуется;
5) был поставлен «вопрос об осуществлении так называемой перевальной железной дороги на Кавказе, который не может быть отделен от других мер по усилению средств обороны в бассейне Черного моря и на границах Турции»[751].
Практически осуществить операцию по захвату Проливов оказалось совсем не просто. Начальник Генерального штаба России прежде всего указал на то, что для завладения Проливами необходимо довольно значительное число войск, которое определится в зависимости от политической и стратегической обстановки при проведении операции. По его подсчету, это потребовало бы пять корпусов. Я. Г. Жилинский считал, что первый эшелон десантной армии должен высадиться одновременно и составлять от 30 до 50 тыс. человек, так как меньшее количество войск неизбежно потерпело бы поражение. Он упомянул и о возможных противниках России в этом деле. Таковыми являлись прежде всего турки, располагавшие под Константинополем 7-м корпусом[752].
«Учитывая возможность того, что захват Россией Проливов вызовет протест со стороны Греции и Болгарии, — отмечал Сазонов, — то в силу их исторической вражды и взаимного противоречия интересов есть много шансов, что если одно из этих государств окажется нашим противником, то другое станет на нашу сторону, и что они таким образом парализуют друг друга»[753].
