— Барри Штайн, рада познакомиться, — говорит полная женщина с кудрявыми черными волосами.
— Эмили Пратт, — представляюсь я и стараюсь скрыть свой шок от того, что Барри Штайн — женщина, а значит, если меня сюда примут, мой босс не станет заглядывать мне в декольте, и — ни в малейшей степени — не будет похож на Карла. Это меня просто умиляет.
— Итак, расскажите мне об опыте вашей работы в области общественных интересов.
— Ну, у меня его немного. Последние пять лет была сотрудником большой юридической фирмы, так что…
— А как насчет дел pro bono[54]?
— Пожалуй, нет. Нет. В первую очередь я должна была выполнить план по оплачиваемым клиентами часам, и никогда не хватало времени… — «Эмили, соберись. Не упусти свой шанс».
— Но у вас есть опыт ведения тяжб, верно?
— Да, разумеется. И очень большой. Я весьма компетентный специалист по ведению тяжб.
— Вы когда-нибудь участвовали в судебном разбирательстве?
— Да. — «Нет».
— Произносили вступительную речь?
— Да. — «Нет».
— Вели перекрестный опрос свидетелей?
— Да. — «Нет».
— Были на первых ролях?
— Да. — «Нет».
— В какого рода делах?
— Ну, обычно в небольших. Крупные партнеры предпочитают вести сами. Несколько дел по страховке, несколько — по недвижимости. Я бы не хотела нагонять на вас скуку деталями.
— Мне не будет скучно.
— Нет, серьезно, ничего интересного. Страховка, перестраховка, субординация исков, невзаимная наступательная преюдиция, carpe diem[55], доктрина антипредпринимательского иммунитета, ERISA[56], усовершенствованное залоговое право.
— Carpe diem?
— Простите?
— Вы только что сказали «carpe diem». Что вы имели в виду?
— Я не говорила «carpe diem».
— О, а мне показалось, что вы произнесли именно «carpe diem».
— Ха-ха. Нет, вам, должно быть, послышалось. Carpe diem! Очень забавно.
— Я тоже так думаю.
— «Лови день», вот я и ловлю свой день. — «Эмили, заткнись. Просто заткнись».
— Вы немного нервничаете?
— Да, простите. Ведь это действительно прекрасная возможность для меня…
— Значит, вы не употребляете наркотики?
— Наркотики? Нет!
— Это хорошо. А у меня сложилось иное впечатление.
— Нет. Ни в коем случае. В отношении наркотиков я придерживаюсь даже чересчур твердых взглядов. Впрочем, думаю, что сегодня утром я выпила слишком много кофе.
— Тогда понятно, что с вашей ногой.
— С ногой?
— Да. Она все время дергается вверх-вниз.
— Слишком много кофе.
— Конечно.
— Конечно.
— Итак, рассмотрим нашу ситуацию. Вы приходите с прекрасными рекомендациями, учились в Йельской школе права, работали в одной из самых уважаемых адвокатских фирм в стране. При этом вы немного странная, но, к счастью для вас, мне такие нравятся.
— Правда нравятся? То есть я хотела сказать, спасибо.
— Поэтому разрешите мне рассказать о вашей будущей работе.
— О’кей.
— Мы ищем штатного адвоката в отдел семейного права. Так что вы должны будете принять дела, касающиеся вопросов усыновления, опекунства, разводов и прочих подобных вещей. Мы часто выступаем от имени женщин с психическими и физическими травмами, работаем с временными судебными запретами и тому подобным, собственно, почему я и нахожусь здесь в праздничный день. Во время рождественских каникул у нас обычно масса хлопот. Почему-то мужья любят вправлять своим женам мозги именно по праздникам. По популярности это времяпрепровождение уступает только просмотру Суперкубка.
— Что, правда?
— Да. Звучит удручающе, верно? В принципе нам нужны люди агрессивные, которые могут поднять свой голос за тех, кто его лишен, и стать опорой для тех, чьи права ущемлены. Нам нужны люди, которые не боятся открыть свой рот и говорить громко.
— Вы словно говорите обо мне. Вы только что меня описали. Я никогда не боялась высказывать свои мысли.
— О’кей, у меня остался к вам всего один вопрос. Почему? Почему вы пришли сюда? Не ради заработка же, в самом деле. Почему вы хотите получить эту работу?
— Потому что, если я собираюсь посвятить какому-либо занятию как минимум двадцать пять процентов своего времени, не считая сна, я хочу, чтобы оно имело смысл. Я устала тратить свое время попусту. Я начинаю осознавать, что хочу оставить след в этой жизни всеми доступными мне способами.
— Ну наконец-то прекрасный ответ. Когда вы могли бы начать?
— Значит, вы берете меня на работу?
— Вообще-то, да. По правде говоря, мы отчаянно нуждаемся в помощи. Так что насчет вас? Вы согласны?
— Да. Да, я согласна.
Я хочу крепко расцеловать Барри Штайн прямо в ее клубничного цвета губы или обнять ее толстую шею. Я хочу протараторить: спасибо, вы-об-этом-никогда-не-пожалеете, я-буду-лучшим-адвокатом-которого-вы-когда-либо-нанимали, вы-об-этом-никогда-не-пожалеете, или-я-уже-это-говорила? Но я только энергично и профессионально пожимаю ей руку, обещаю приступить к работе через неделю и иду назад по коридору, застеленному ковровой дорожкой. Самодовольная хвастунья. И лишь удалившись от офиса на расстояние четырех кварталов, я складываю ладони перед своим лицом в молитвенном жесте. А потом быстро бегу по улице. А потом раскидываю руки, как будто я лечу. И начинаю повторять нараспев слово «суууперадвокат».
ГЛАВА 39
Вот где все и кончается. Прямо здесь, в «крыле постоянного ухода» дома престарелых в Ривердейле. Мы готовы. Или точнее, мы готовились к этому, но кому под силу полностью смириться со смертью? Можно услышать, как доктор отчетливо скажет «пора, пришло время», как будто эти слова имеют хоть какое-то значение. Можно нервничать, напрягаться, рисовать картины в своем воображении. Но готовым к этому быть нельзя. Если мне покажется, что я смирилась, это будет лишь самообман. Потому что много позже, сидя в кинотеатре, я вдруг подумаю: «Дедушке Джеку этот фильм понравился бы». И, когда у меня появится проблема, с которой мне будет трудно справиться самой, обязательно мелькнет мысль: «Уж дедушка Джек знал бы, что делать». И даже стоя перед алтарем и вручая свою жизнь другому человеку, я буду сожалеть, что дедушки Джека нет сейчас с нами. И ужасная боль останется со мной надолго, возможно навсегда.
