- Мавра мертва, - перебила Ева. - Она не может писать никаких писем. Разве что перед смертью она захотела раскрыть свою тайну человеку, которого любила. Предположим, Мавра Ильинична попросила приемного сына отправить письма Локшинову после ее кончины. Журналист набирает их на компьютере: он прекрасно умеет это делать - кстати, в редакции наверняка имеется несколько машин - распечатывает текст и отсылает письма из разных почтовых отделений. А чтобы Демьян Васильевич догадался, от кого приходит корреспонденция, подписывается - Л. Собакина. Это намек! Понимаешь?
- В таком случае, Локшинов намека не понял. И еще: почему Мавра, раз уж она решила раскрыть свою тайну, не подписалась своим именем?
- Может, и подписалась, да Ершов не рискнул его указать. Он побоялся не исполнить последнюю волю матери, но имя изменил.
- Допустим, - согласился Смирнов. - Значит, мы возвращаемся к Мавре Вилениной в качестве подозреваемой? Тогда кто преследует женщин, знакомых господина Межинова? Или призрак собаки-оборотня является с того света?
- У Мавры был еще один сын, родной, - заметила Ева. - Вдруг слухи о его кончине сильно преувеличены? Иными словами, парень жив и продолжает дело матери.
- Где же он прячется? И почему?
- Меня это тоже сбивает с толку, - признала она.
Сырая ночь, не мигая, заглядывала черным оком в освещенную комнату. Ева в задумчивости покачала головой.
- Если рассуждать чисто по-житейски, в письмах сказано, что у автора рано умерла мать… тогда можно подозревать Ирину Рудневу. Тихий провинциальный городок может быть как Березином, так и Грачевкой. Далее… Ирину ведь, с ее слов, воспитывала бабушка. В письмах, правда, упоминаются бабушка и прабабушка, но это мелочь.
- Тысячи людей воспитаны бабушками, - возразил Всеслав. - Зато Л. Собакина ничего не пишет о танцах. А Ира Пастухова этим жила. Ясно одно: эти письма - не последние, они еще будут приходить.
- Знаешь что? - спохватилась Ева. - Совсем забыла тебе сказать! Я тут в одной книге отыскала интересный факт в связи с именем персидского царя Артаксеркса I. Царь безумно любил свою жену Статиру, а его мать ревновала. Женщины часто ревнуют своих сыновей к их женам! Так вот, мамаша царя отравила невестку.
- Ты имеешь в виду…
- Не стоит гадать! Нам нужен эксперт, который разбирался бы не только в истории, магии, а еще и в ядах.
- Но медицинские исследования ничего подобного не выявили.
- Искусство тем и отличается от ремесла, что оно достигает совершенства! - глубокомысленно изрекла Ева.
Глава двадцать четвертая
«Славный волк» Рудольф, получив адрес Ершова, прикидывал, как ему поступить - установить слежку за журналистом или… Черт! Есть еще Локшинов. Наблюдать за обоими?
Лицо женщины с фотографии все стояло у него перед глазами, не уходило.
«Она и вправду похожа на колдунью, - думал подполковник. - Если я раз взглянул и забыть не могу, то…»
Он нарочно обманывал себя, лукавил. Лицо Мавры заворожило его, приковало к себе. Это происходило со всеми мужчинами или только с ним?
- Не со всеми, - вынужден был признать господин Межинов. - Просто я…
Мысль обрывалась, не доходя до своего логического конца. Впрочем, в данном случае о логике говорить смешно. Все так перепуталось!
Ночной город блестел электрическими огнями, в их свете все казалось Рудольфу мертвенным. Как он раньше не замечал этого? На тротуарах после ливня стояли лужи, огни отражались в них, как в черных зеркалах. Домой идти не хотелось. Что там, дома? Светлана с заплаканными глазами, спящий сын, остывший ужин. Межинов вспомнил о жене и сыне, как о чем-то далеком. Однако больше идти было некуда. Вокзалы, ночные заведения, гостиницы - вот и весь выбор. Денег, чтобы снять номер до утра, у него не хватит; запах вокзалов вызывал у подполковника отвращение с первых лет службы; ну а про казино, ночные клубы и рестораны - думать нечего.
Мимо проезжали, шурша резиной по мокрому асфальту, легковушки. Межинов поймал такси, назвал домашний адрес. Появилось ощущение неприкаянности, одиночества в огромном городе. Светлана и сын, как ни странно, тоже казались чужими. Он остро пожалел об отсутствии собственного отдельного жилья - пусть хоть одна комнатушка, да своя: делай, что хочешь, ни перед кем не нужно позировать, ни от кого не нужно скрывать истинное состояние души. Может, поехать к Карине?
«Нет, - подумал Рудольф Петрович. - Она уже спит. Ей завтра рано вставать, идти на работу. Да и чем я объясню столь поздний визит?»
Всю дорогу он ломал себе голову, что делал журналист Ершов у дверей Карины? Хотел проникнуть в квартиру? Наблюдал? Или собирался совершить нечто более страшное? Приемный сын Мавры, колдуньи. Не его ли рук дело…
Рассуждать мешало лицо женщины на фото, притягивая к себе внимание.
- Теперь в переулок? - спросил таксист.
Межинов вспомнил о письмах - свернутые в трубочку ксерокопии он держал в руке, совершенно не ощущая этого. Как только не потерял? Мог и в такси оставить.
- Сюда, пожалуйста, - ответил он водителю.
Тот молча въехал во двор. Рудольф Петрович рассчитался, не поворачиваясь, зашагал к подъезду. С деревьев капало, под ногами хлюпала вода.
Осторожно, чтобы не разбудить жену, он открыл дверь своим ключом и проскользнул в темную прихожую. Пахло оладьями. Межинова затошнило. Где бы прочитать письма? В кухню может заявиться Светлана, одержимая благими намерениями накормить припозднившегося мужа. В гостиной спит Витька, в спальне… О, черт! В квартире хозяину некуда податься!
- Не хочу никого видеть, - прошептал он, стаскивая с ног намокшие туфли. - Никого.
Подполковник закрылся в ванной, устроился на табуретке и развернул листы, испещренные печатным текстом. С первых же строчек сердце подпрыгнуло к горлу… Не отрываясь, он жадно вчитывался в несвязное повествование, чувствуя, как по телу гуляют волны жара и холода. Неотвратимость происходящего… вот что повергло его в отчаяние. Спасения нет! Каждый прочитанный лист убеждал его в этом. Волка загнали в угол, и ему оставалось одно…
- Нет, капкан еще не захлопнулся, - бормотал Межинов. - Еще есть время! Я еще успею…
- Что ты успеешь? - нашептывал внутренний голос. - Если ты сейчас сожжешь эти проклятые листы, так у сыщика есть другие. Он мог сделать много копий. Он не новичок. Он подобрался слишком близко. Это конец, Рудольф. Не обманывай себя, ты же волк, а не трусливая овца!
- Но если это ошибка?
- Почти ни одного шанса…
- Почти! - обрадовался подполковник. - Значит, не все потеряно!
Он перечитывал письма раз за разом, погружаясь в их фантасмагорические фантазии, замирая от ужаса. Сомнения таяли…
«Ершов! - вспыхнуло в воспаленном мозгу Межинова. - Пронырливый журналюга! От него можно ожидать любой пакости. Что он делал у дверей Карины? Почему именно там?..»
