В случае, если следовало прояснить некоторые политические вопросы, я вносила необходимые указания внутри самого рассказа: к примеру, не лишен интереса тот факт, что знаменитая «империя парфянцев» (или Парфия), которой так боялись римляне, по расположению почти точно соответствовала нынешним Ирану и Ираку.
В конце концов я сохранила оригинальные названия народов или царств только в титулах их правителей или при некоторых перечислениях. Так как эти имена, странные или волшебные, производят дивный и чарующий эффект «сопричастности», это как тихая мелодия, от которой ни один романист не в силах отказаться. И читатель легко убеждается, что необязательно понимать все слова песни…
Тем не менее я должна привлечь внимание к некоторым особенностям географических названий.
Для античности слово «Африка» может означать только Северную Африку: в то время еще ничего не было известно об остальной ее части (Черная Африка только приблизительно определена словом «Эфиопия»); что касается Египта, то ученые той поры относили его, скорее, к Азии. Иногда даже слово «Африка» указывает исключительно на римскую Африку: в эпоху Августа ее территория была едва ли больше современного Туниса.
Касательно Мавретании (а также Кирены – эти названия я сохранила сознательно, так как они связаны с титулами Селены Клеопатры, под которыми она вошла в историю), так вот, эта Мавретания, или «страна мавров», не имеет ничего общего с современной Мавританией. Эти два названия различаются одной буквой, и древнее наименование обозначало плодородное государство, соединяющее наши современные Марокко и Алжир (Мавретания была известна по всему Средиземноморью за исключительное качество древесины гигантских туй, дерева с прожилками, похожее на мрамор, из которого делали столы и геридоны[152], «самые дорогие в мире»).
С НАЗВАНИЯМИ АНТИЧНЫХ ГОРОДОВ дело обстоит относительно просто: их современные названия часто являются производными от оригинальных (греческого, латинского, египетского или «варварского»). С легким сердцем можно писать Танжер, Кадис, сектор Газа, Мемфис, Поццуоли, Дамаск, Бейрут, Византия, Бриндизи или Марсель, тогда как в античности писали Tingis, Gades, Gaza, Memphis, Puteoli, Damascus, Berytos, Byzancium, Brindisium или Massilia. Исчезнувшие или мертвые города, как мне кажется, – и это очевидно – должны были сохранить свои древние названия: Канопа или Волюбилис остались такими навеки. Что касается городов, чьи нынешние названия не имеют ничего общего с первоначальными ввиду влияния более поздних культур (Константина вместо Цирта, Луксор вместо Фивы или Шершель вместо Кесария), то я только в крайних случаях сохранила наименования, характерные для той эпохи, чтобы не переусердствовать с анахронизмами.
* * *
ИМЕНА ПЕРСОНАЖЕЙ – египетские, греческие, африканские или латинские – вызывают другие трудности.
Следует признать, что с ГРЕЧЕСКИМИ ИМЕНАМИ их немного. Это, как правило, уникальные имена, которые в нашем понимании не являются ни именем, ни фамилией. Они привязаны исключительно к человеку, а не к семье. В генеалогии указывается лишь пометка «сын того-то», по которой и можно проследить род. Когда несколько человек с одинаковыми именами достигали некой известности, к имени добавляли географическое название его родины: Аполлоний Родосский, Николай Дамасский и т. д.
В этом романе я позволила себе несколько изменить орфографию некоторых имен, чтобы упростить их произношение: например, Селена вместо Селен или Иотапа вместо Иотапе.
ЕГИПЕТСКИЕ ИМЕНА я оставила в том виде, в каком их обнаружила.
ИМЕНА РАБОВ в то время и во всех культурах были простыми: раб не мог иметь ни рода, ни происхождения. Чаще всего мужчины и женщины, попадая в рабство, получали новое имя, преимущественно греческое. Иногда его брали из мифологии, иногда – как напоминание о каком-нибудь личном качестве: Веселый, Грациозный и т. д. Вольноотпущенник должен был взять часть имени своего хозяина – последний след его бывшего рабства.
У историков и романистов обычно возникают большие трудности при работе с ИМЕНАМИ СВОБОДНЫХ РИМЛЯН. Вы поймете всю сложность системы из одного примера: три известных римских императора носили одно и то же имя, или, если точнее, несколько одинаковых имен (имя, отчество и фамилия) – эти tria nomina[153] представляли для каждого носителя латинской культуры обязательный багаж. Причем минимальный багаж, поскольку в случае принятия или приумножения веток одной линии рядом могло оказаться до шести имен[154]. В случае с вышеуказанными императорами все они носили тройное имя «Тиберий Клавдий Нерон». Первого из них решили называть Тиберием, второй стал Клавдием, третий – Нероном. Чтобы различать их, римляне сами взяли в привычку – даже на монетах – одного называть по имени, второго по патрониму[155] и последнего по семейному прозвищу[156]. Так зачем путать современного читателя теми сложными связями, которыми даже древние в конце концов пренебрегли?
Точно так же литераторы давно адаптировали имена выдающихся личностей: Юлий Цезарь вместо Gaius Iulius Caesar, Лепид вместо Marcus Aemilius Lepidus или Марк Антоний вместо Marcus Antonius. Конечно, необходимо придерживаться общепринятого употребления, хотя наряду с «натурализованными» главными героями продолжают существовать, и с этим ничего не поделаешь, второстепенные действующие лица с полными или укороченными латинскими именами: Мунаций Планк или Валерий Мессала Корвин. Здесь автор обязан избегать несоответствия.
Добавим, чтобы ничего не упрощать, что во Франции некоторые римские патронимы трансформировались в имена. Антуан, Эмиль, Жюль, Октав, Клод, Поль, Марсель, Валери, Люсиль или Жюли – все они имеют латинские корни[157]. Марк Антоний пишется без дефиса, потому что Марк – это имя, Антоний – фамилия. То есть тогда бы сказали: «один Антоний», «один Клод» или, на итальянский манер, – «Антони», «Лепиди» или «Силани».
