– Вы до сих пор в них не уверены, – сказал я. – Несмотря на все, что они сделали.
– Гатри, я бы не подписался под известным выражением «Враг моего врага – мой друг». Недостаток такой позиции состоит в том, что, если строго ей следовать, однажды можно очутиться в неподходящей компании. – Он выглянул на улицу, где догорал тусклый закат. Лицо его сделалось задумчивым. – Я согласился лишь временно сотрудничать с ними. Золотая Ложа очень помогла нам, но все может измениться в мгновение ока. Я готов предоставить им информацию, которая теперь представляет интерес и для них, и для нас, однако не собираюсь доверять им содержимое всех моих досье и снабжать их иными сведениями, кроме тех, которые могут пригодиться нам и им в текущий момент.
– Мы только выиграли от их присутствия, – заметил я.
– Особенно от присутствия мисс Хелспай. Не отрицайте свой интерес к ней. Вы много раз об этом говорили. Признайтесь, вы были рады ее появлению.
– Разумеется, – воскликнул я, – ведь она спасла мне жизнь.
– И не единожды, – сказал Холмс таким тоном, словно это была ее обязанность.
– Вы намекаете, что она не заслуживает моей благодарности? – спросил я.
– Ничуть. Но я надеюсь, вы сознаете, что она спасла вас не ради ваших прекрасных глаз. – Язвительность этого замечания была несколько смягчена слабой улыбкой.
– Сознаю, сэр, – ответил я.
– Не огорчайтесь, мой мальчик. Я вовсе не сомневался в ее благих намерениях. Я только хотел сказать, что они обусловлены не одной лишь заботой о вас. В первую очередь она агент Золотой Ложи. – Холмс пренебрежительно махнул рукой, и я, к великому своему облегчению, понял, что он больше не желает это обсуждать. – Когда приедем на Беркли-Мьюз, – продолжал он, – я бы хотел, чтобы вы немного побеседовали с Айзенфельдом и Фарб… как его там…
– Фарбшлагеном, – подсказал я, удивленный тем, что Холмс не удосужился запомнить фамилию немца. Вообще-то у патрона была отличная память на имена.
– Да. Пауль Фарбшлаген. Любопытно было бы узнать, как они пережили смерть своего товарища. Насколько я помню, в день гибели герр Криде очень нервничал. Хотелось бы понять почему. – Холмс говорил теперь более деловито, и я ответил ему в том же тоне.
– Вы интересуетесь чем-то в особенности? – спросил я.
– Нет. Но этот человек очень занимает меня. Его нервозность может объясняться какими-то жизненными неурядицами. Возможно, они не имеют никакого отношения к убийству, и я хочу знать это наверняка, чтобы выкинуть из головы. Ну, а если это связано с его смертью, тогда мне нужны малейшие подробности, какие вы только сумеете выяснить. Я полагаюсь на вашу рассудительность – вы будете действовать осторожно. – Он покачал головой, и уголки его рта тронула смущенная улыбка. – Такие дела привычней для моего брата, чем для меня.
– Вы думаете? – спросил я, не совсем соглашаясь с ним.
– Да, ведь лондонские убийства – его конек. – Холмс выглянул в окно: – Кондуит-стрит. Скоро приедем.
Я протер запотевшее ромбовидное окно и тоже посмотрел на улицу: светлые пятна фонарей, размеренное уличное движение. Никто не торопится, но и не останавливается надолго. Пешеходы кутаются в свои пальто и прячутся под зонтиками.
– Тоскливая грядет ночка, – заметил я.
– Не правда ли? – подхватил Холмс. – Что ж, по крайней мере, мы будем сидеть в четырех стенах. – Он замолчал, и я последовал его примеру.
– Я вернусь за вами через час, сэр, – сказал Гастингс, останавливая кэб на Беркли-Мьюз. – Поеду возьму себе пирог с мясом да пинту пива. Но через час непременно буду ждать вас тут.
– Спасибо, Гастингс. Договорились. Я оставлю здесь плед до нашего возвращения, – сказал Холмс, и мы вышли из кэба.
Гастингс, перед тем как стегнуть Ланса вожжами, коснулся в знак почтения полей своей шляпы. Мы с Холмсом поднялись по ступеням на крыльцо и постучали.
Дворецкий без лишней спешки открыл дверь и впустил нас в дом.
– Барон в библиотеке, мистер Холмс. Я доложу ему, что вы и мистер Гатри здесь, – произнес он, забирая у нас пальто и зонты.
– Благодарю вас, – непринужденным тоном ответил Холмс и вслед за ним уже знакомой дорогой направился в библиотеку.
Дворецкий распахнул дверь, объявил о нашем приходе и сразу удалился.
Барон фон Шаттенберг заметно сдал с тех пор, как мы виделись последний раз. За прошедшие два дня его лицо осунулось, он стоял перед нами словно придавленный неимоверной тяжестью.
– Мистер Холмс, – проговорил он вместо приветствия, – мои помощники вскоре придут.
– Как вам будет угодно, барон, – поклонился Холмс. – Позвольте еще раз выразить вам свои соболезнования…
– Я принимаю их, – перебил его барон. – Вы оказали нам неоценимую помощь. Бесспорно, эта трагедия могла бы причинить еще больше страданий, если бы не ваша находчивость. И все же, признаться, я обеспокоен недавними событиями. Мало приятного, когда в доме хозяйничает полиция, но вдобавок к этому я узнал, что вы уговорили сэра Камерона вернуться в Шотландию до того, как его супруга приедет в Лондон. А ведь она только ждет хорошей погоды, чтобы присоединиться к нему. Я крайне встревожен. – Он в упор посмотрел на Холмса. – Не могли бы вы объясниться?
Именно этого вопроса Холмс и дожидался.
– В моем положении, барон, вы сделали бы то же самое, – почтительно и вместе с тем самоуверенно отозвался он. – Вспомните, барон, все происшествия последних четырех дней. Сэр Камерон и раньше получал угрозы, но прежде они не имели никаких последствий. Однако, с тех пор как он в Лондоне, все свидетельствует о том, что ему постоянно угрожает опасность. На его жизнь покушались, возможно даже дважды. Нельзя быть полностью уверенными в том, что герр Криде погиб не по ошибке. Чем подвергать сэра Камерона – а возможно, и леди Макмиллан – риску, не лучше ли отослать его в поместье, с тем чтобы не беспокоиться за него и его жену?
Барон фон Шаттенберг учтиво выслушал доводы Холмса.
– Значит, вы полагаете, что герра Криде могли отравить вместо сэра Камерона? Я думал, вы не сторонник этой версии.
– Я ни в чем не уверен, – пожал плечами Холмс, продолжая стоять. – Но пока существует такая вероятность, встреча супругов не нужна ни мне, ни вам. Что проку от этого воссоединения, если оно закончится трагедией?
Он сделал мне знак отойти к алькову, находившемуся рядом с камином. Я повиновался, стараясь двигаться как можно неприметнее.
– Подумайте, барон, какую головную боль это доставит нашим правительствам, если выяснится, что сэр Камерон дважды становился мишенью для убийц, а мы не сделали ничего, чтобы оградить от опасности леди Макмиллан.
– Я считаю, она сама должна решать, – заявил барон, несколько оживившись.
– Если ей, как и нам, известны все подробности случившегося и она все еще намерена приехать, я с вами соглашусь. Но пока полиция не установила причину отравления, лично я не советовал бы ей отправляться в путь. – Холмс подошел к окну. Бархатные шторы в этот мрачный вечер были наглухо задернуты. – Если вы готовы к этому…
