Квана Паркер был настоящей грозой Техаса. В погоне за индейцами Хэп изъездил штат вдоль и поперек, но ни разу не видел этого наполовину белого и крайне воинственного вождя племени квахади, испытывавшего лютую ненависть ко всему, что имело хотя бы отдаленное отношение к белому человеку. Нужно сказать, что Хэп смог бы легко пережить, если бы не увидел Квану и на этот раз, но он хорошо понимал, насколько важно для них предложение Молодого Быка. Они давно надеялись на нечто подобное, и скорее всего это даст им возможность получить ответ на вопрос, жива ли Сюзанна Брайс.
– Что ж, похоже, тебе наконец удалось напасть на золотоносную жилу, – произнес он без особого энтузиазма.
Энни хорошо знала о давней вражде между техасскими рейнджерами и боевым вождем племени квахади, и поэтому ответила:
– Тебе не обязательно туда ехать, Хэп. Ты можешь и здесь меня подождать. Молодой Бык говорит, что доставит меня назад в целости и сохранности.
– Ну, это уж дудки, – криво усмехнулся он. – Я с тобой до конца в этом деле, Энни. «Куда ты пойдешь, туда и я пойду». Так, кажется, говорится в Библии?[17]
– Да, насколько я помню, этими словами Руфь ответила своей свекрови, – подтвердила Энни. – Но учти, Квана вступил на тропу войны. Молодой Бык говорит, что он выкурил с кайова и шайеннами трубку войны. И, как я поняла, к нему присоединятся даже команчи из резервации – они уже в пути.
– Ничего, скоро Маккензи обломает ему рога, – процедил Хэп сквозь зубы.
Заглянув в узлы с оставшимися вещами, он нашел там лишь мешочек с кофе, блокнот с записями и свою грязную одежду. Да-а, шайенны ограбили их самым безжалостным образом. Стараясь скрыть кипящее внутри негодование, он повернулся к Молодому Быку и проговорил:
– Скажи ему, Энни, что если он заставит их возвратить наши вещи, то может получить этих мулов.
Когда она перевела эти слова, лицо индейца расплылось в широкой улыбке. Проведя с оставшимися в живых шайеннами короткие переговоры, он сумел убедить их вернуть почти все отобранное, даже лошадей. После того как размалеванные шайеннские воины вскочили в седла и отправились дальше по тропе войны, а команчи растворились в глубинах каньона, мексиканец поспешил подвести к Молодому Быку ставших его собственностью мулов.
– Отбери, Энни, из вещей, без чего нельзя будет обойтись в дороге, а остальное придется им отдать. Дальше, без мулов, мы будем вынуждены ехать по возможности налегке.
– Молодой Бык говорит, что нам следует поторопиться. Дело в том, Хэп, что Квана в ближайшее время собирается направиться к реке Биг-Спринг.
– Так, может быть, имеет смысл подождать его здесь?
– Это будет очень большой военный отряд. Судя по словам Молодого Быка, их там несколько сотен.
Увы, он не в состоянии их остановить. Как это ни парадоксально, но после стольких лет сражений с этими проклятыми команчами он едет в гости к Кване Паркеру, словно тот ему какой-нибудь родственник. А если учесть, что индейцы отправляются с набегами на те самые фермы и ранчо, которые он в былые годы так самоотверженно защищал, то он оказывается в совершенно дурацком положении. Но ради Энни он готов пойти и на это. Но потом, когда он доберется до Силла или до Ричардсона, он уж постарается как можно подробнее объяснить военным, где они смогут найти этого Квану.
– А что ты сказала Молодому Быку обо мне?
– Что ты мой муж. И он знает, зачем мы сюда приехали, – я ему объяснила. Но он не может ничего обещать кроме того, что доставит нас к Кване. Говорит, что таким образом он будет с нами в расчете.
– Ладно, хотя я бы не стал никому из индейцев распространяться о том, зачем к ним пожаловал. Черт, я и так не могу быть уверен, что останусь с волосами на голове. – Подойдя к поклаже, он стал заталкивать в одну из сумок свою одежду и бритвенные принадлежности. – Когда он собирается отправляться?
– Прямо сейчас. Другие поедут дальше без него, а он, насколько я поняла, собирается потом их нагнать.
– И далеко нам ехать?
– Он не сказал. Сообщил только, что он там бывал и знает, как туда добраться. А в этом каньоне, между прочим, сколько угодно мест, где можно отлично спрятаться. – На какое-то мгновение она замялась, затем хмуро добавила: – Он говорит, что в стойбище Кваны много воинов из племени нокони. Я… я не решилась спросить у него о Ветвистом Дубе.
– Можешь не беспокоиться из-за этого сукина сына. Единственное, что от тебя требуется, – показать его мне.
– Но ты же не станешь его убивать, Хэп? Тогда тебе не выбраться оттуда живым.
– Уж как-нибудь выберусь. – Он взял ее за плечи и повернул к себе лицом. – Знаешь, Энни, когда меня по-настоящему разозлят, я становлюсь способным на все. А каждый раз, когда я думаю, что он с тобой сделал, во мне поднимается невероятная злость.
– Главное, чтобы ты остался жив, Хэп. Важнее этого для меня нет ничего на свете.
Даже здесь, среди диких скал, в присутствии Молодого Быка с его команчами, Хэп не мог не поддаться магическому воздействию этих удивительных голубых глаз. Его лицо медленно осветилось улыбкой, и он уверенно произнес:
– Не за такого уж дурака ты вышла замуж, Энни. Да и, кроме того, нам теперь есть ради чего жить.
20
После безуспешных двухдневных поисков по всему огромному стойбищу квахади Энни в конце концов была вынуждена признать, что больше им здесь делать нечего. Возвращаясь с Хэпом вдоль реки к тому месту, где стояла их палатка, она вдруг отчетливо осознала, что потерпела окончательное поражение. Чувствовала она себя бесконечно усталой и измученной. Теперь у нее не оставалось никаких оснований считать Сюзанну живой. Дальнейшее пребывание в стойбище Кваны становилось и бессмысленным, и опасным, поскольку сюда каждый день прибывали все новые шайенны, а это не улучшало отношения к Хэпу остальных индейцев. Покончить со старым врагом им мешало лишь влияние Молодого Быка и традиционное гостеприимство команчей, запрещающее убивать своих гостей.
Энни так долго молчала, погрузившись в свои мысли, что он даже вздрогнул, когда она наконец заговорила:
– Мне кажется, Хэп, нам пора возвращаться домой.
Хэп давно уже ждал этих слов, но в то же время ему было ее бесконечно жаль.
– Нам не обязательно торопиться домой, Энни, – мягко произнес он. – Да и лето еще не закончилось.
– Нет, считай что закончилось. Знаешь, ты был с самого начала прав: она, скорее всего, не смогла пережить ту первую и самую ужасную зиму.
