Им не терпелось узнать, что произошло, но я попросил дать мне немного времени – хотел переварить информацию, подумать, как лучше объяснить им, что помощи ждать неоткуда, что мы должны выживать в одиночку.
В конце концов, я попросил всех собраться на балконе и показал фото в своем мобильнике. Меня засыпали вопросами.
– Значит, тебя просто отпустили?
Чак поправлялся медленно, а за два дня, проведенные в лесу, ему стало хуже. Сьюзи не смогла извлечь всю дробь из его руки.
– Да, отпустили.
– Значит, ты видел там наших военных и полицию? И никто ничего не делал?
С тех пор, как я увидел китайскую военную базу, увиденное ранее предстало передо мной в новом свете. Я еще раз воспроизвел все в памяти, пытаясь уловить подробности, которые, возможно, не понял.
– Наша полиция там была – точно американцы, они направляли поток беженцев. На шоссе я видел военных – по-моему, китайцев.
– Бои видел?
Я покачал головой.
– Люди выглядели подавленными, словно все уже закончилось.
Наигравшись с палкой, Люк взбежал по ступенькам и прыгнул на колени к Лорен.
– Значит, никаких разбомбленных домов? Все цело?
Я кивнул.
– Неужели мы сдались без боя? – рассердился Чак.
Он не мог в это поверить. Нет, мне он верил, но не мог себе представить, что все закончилось так быстро.
– Как сражаться, если китайцы вывели из строя связь и электронные системы вооружений? – Я тоже об этом думал. – В таких условиях современная армия загнала бы нас обратно в каменный век.
– Значит, Вашингтон выглядел как обычно? – спросила Лорен, обнимая Люка и пытаясь осмыслить услышанное. – Ты до Капитолия дошел?
– Нет. Я же сказал – мне стало страшно. По-моему, нас направляли в концлагерь. Я испугался, что не смогу вернуться.
– Но там были люди – американцы, – которые просто ходили по улицам? Ездили? – спросил Чак.
Я описал увиденных людей, – кто-то из них разгуливал, как ни в чем не бывало. Потом рассказал про ковбоев, которые меня подвезли.
Сьюзи вздохнула.
– Сложно себе представить… Впрочем, надо жить дальше.
– Во время войны жизнь в оккупированной Франции тоже продолжалась, – печально произнес я. – Париж тоже сдался без боя. Никаких бомбежек, никаких боев; вчера он был свободен, а сегодня захвачен врагом. Люди по-прежнему покупали багеты, пили вино…
– Наверное, все случилось, пока мы были изолированы в Нью-Йорке, – сказала Лорен. – Вот почему так мало поступало информации.
Это действительно объясняло все.
– Значит, мы были правы, – добавила она тихо, вспоминая ту ночь в коридоре, когда все гадали, что произошло. – Виноваты китайцы.
Снег растаял, однако зима еще не кончилась, и тишина почти оглушала.
Я вздохнул.
– Все-таки хорошо, что мы вырвались из Нью-Йорка. Похоже, его намерены уморить голодом.
– Ублюдки! – завопил Чак, вскакивая с кресла, в которое мы его усадили. Он потряс кулаком, глядя на пятно света на горизонте. – Я без боя не сдамся!
– Успокойся, малыш, – тихо сказала Сьюзи, обнимая мужа. – Сейчас никаких боев.
– Да уж, мы едва выживаем, – мрачно усмехнулся я. – Как нам воевать?
Чак по-прежнему смотрел на горизонт.
– Такое уже бывало. Подпольщики, Сопротивление.
Лорен кинула взгляд на Сьюзи.
– Тебе не кажется, что на сегодня хватит?
– По-моему, нам нужно поспать, – согласилась Сьюзи.
Чак опустил голову.
– Майк, скажи, когда пойдешь спать, тогда я спущусь и буду сторожить.
Лорен наклонилась поцеловать меня.
– Извини, что пропустил твой день рождения, – тихо сказал я.
– Ты вернулся – а это лучший подарок в моей жизни.
– Я так хотел…
– Знаю, Майк, но главное – то, что мы вместе. – Она поцеловала Люка и взяла его на руки. Он уже спал.
Подняв взгляд, я увидел на двери мезузу Бородиных.
– Кто ее прикрепил? – спросил я, указывая на нее.
– Я, – ответила Лорен.
– А не поздно, по-твоему?
– Никогда не поздно, Майк.
Я вздохнул и снова перевел взгляд на горизонт.
– Я тут еще побуду. Не возражаешь?
– Приходи скорей спать.
– Хорошо.
Когда все ушли, я стал смотреть на сияющий Вашингтон, прокручивая в голове картинки из моего похода. Я отсутствовал всего два дня, но для меня они тянулись, словно несколько лет. В моем сознании прошла целая вечность, и мир изменился.
Около часа я так сидел, чувствуя, как во мне закипает ярость. Потом встал и пошел обратно в дом.
37 – 41-й дни
Конец январяСнова сыро и пасмурно. В такую погоду плохо гулять, зато отлично ловится рыба.
– Наверное, у них не было выбора, – сказала Сьюзи. Она все еще пыталась понять, что произошло.
Мы спускались с горы в долину, протянувшуюся на запад, к реке Шенандоа. В воздухе висел туман.
Надеюсь, дождя не будет.
Мокрые вещи сохли по несколько дней. Вдали, меж деревьев, стелился туман. На этом склоне стояли еще две хижины, и мы обходили их стороной.
– Наверное, ты права. Война теперь выглядит именно так. Жаль, что я оказался к ней не готов.
Современная война. Закончилась без единого выстрела.
Я невольно вспоминал все, что читал про киберугрозы, проклинал себя за то, что не воспринимал их всерьез. Я ведь столько мог изменить, позаботиться о безопасности Лорен и Люка!.. Сам виноват.
Мы вышли к реке и двинулись вдоль берега. Я высматривал на раскисшей тропе следы – но все они казались старыми.
– Ко всему не подготовишься, – заметила Сьюзи. – Пожалуй, так даже лучше.
Кожа на ее лице, белая как бумага, истончилась, просвечивала даже в тусклом свете и отслаивалась большими кусками. Она заметила, что я смотрю на нее, и я быстро отвел взгляд.
– Слушай, а это можно есть? – спросил я, чтобы сменить тему.
На кустах у тропы висели коричневатые овальные бобы.
– Азимина, – пояснила Сьюзи. – Удивительно, что ее не съели белки.
Мы подошли к кусту.
– Подгнила… Она созревает осенью, – сказала она, но все равно положила плоды в карман.
– А что значит «так даже лучше»? – спросил я, пока мы собирали остальные плоды азимины.
