Юлий глубоко вздохнул и выругал сам себя: «Нервный стал, на людей кидаюсь».
– Извините.
Ободренный доктор кивнул:
– Да я понимаю. Нервная работа, недосыпание. Необходима профилактика… Вы знаете статистику? 30 процентов населения нуждается в помощи хорошего психиатра.
– Я вхожу в остальные 70.
– Никогда нельзя быть уверенным, – оптимистично сказал доктор.
– И что же мне делать? – с преувеличенной озабоченностью спросил Юлий.
Но доктор это заметил:
– Не нужно ерничать. Или вы таким образом хотите скрыть свой страх перед психиатрией?
Юлий пошевелил могучими плечами:
– Я похож на человека, который чего-то боится?
– Вы не так меня поняли, – сдал назад психиатр. – Просто, если своевременно не обратиться…
– А по какому делу вас вызвали? – по своей всегдашней привычке перебил собеседника Юлий.
Ростислав поерзал на стуле и с явной неохотой произнес:
– Пациент покончил жизнь самоубийством.
Юлий усмехнулся:
– Поздно заметили у него явные признаки переутомления?
– Зря вы так, – обиделся доктор. – У него была шизофрения, а моим клиентом он стал всего месяц назад.
– И вы ничего не заметили?
– Как сразу заметишь? Это ж не ветрянка. Вы знаете… простите, как вас звать?
– Юлий.
– Так вот, Юлий, – психиатр немного освоился в кабинете и закинул ногу на ногу, – шизофрения, – это, если можно так выразиться, долгоиграющая болезнь. Она развивается на протяжении многих лет и внешне практически ничем не проявляется.
– Когда же тогда диагноз ставят?
– К сожалению, часто тогда, когда уже поздно, – с прискорбием вздохнул доктор. – Стопроцентный диагноз означает, что человек болен уже много лет.
– И что, никаких внешних признаков нет? – непонятно почему заинтересовался Зацепин.
– Ведущие симптомы: повышенная утомляемость, снижение либидо, раздражительность.
– А более явные? У нас раздражительным весь город ходит.
– Ну… патологическая уверенность в своей правоте.
– Значит, в нашем управлении полно шизофреников. И чем больше звезд на погонах, тем больше уверенность.
– Нет, ну это вы… Основной признак – раздвоение личности.
– Это уже ближе к теме. – Юлий кивнул, соглашаясь с собеседником. – Почти все маньяки говорят, что слышат разные голоса.
– Вот видите!
– Только в большинстве случаев это отмазка, чтобы закосить от тюремной камеры и попасть в больницу.
– Нет, на самом деле… У многих шизофреников еще в детстве появляется так называемый двойник. Люди действительно слышат голоса, хотя и звучат они только в их собственных головах. Так что не всегда это способ «отмазаться».
– Двойники, говорите? А ведь это очень удобно! Сам дома спишь, а двойника на работу отправляешь. Или посылаешь его на «дело», а сам алиби обеспечиваешь.
– Вы прямо как Меджиславский, – снова обиделся психиатр.
Зацепин тряхнул головой – послышалось?
– Что вы сказали?
– Он тоже сначала серьезно спрашивал, а потом перевел все в шутку.
Доктор надулся и скрестил руки на груди, демонстративно отвернувшись к окну.
– Подождите… Вы имеете в виду Данилу Меджиславского, иллюзиониста?
– Его, – буркнул доктор.
– Он что – на учете у вас состоит?
– Нет. Он к знакомому своему пришел, а жена у меня работает.
– Чья жена?
– Знакомого. Он на радио работает, Алексей его зовут.
– А скажите, доктор, – Зацепин подался вперед, – вы не заметили у Меджиславского… отклонений?
– Что вы имеете в виду?
– Вы сказали, он вас серьезно спрашивал. О чем?
– Мы, вообще-то, о фокусах говорили, ну и разговор зашел о двойниках. Он жалел, что у него нет брата-близнеца. А я ему в шутку ответил, что двойник может появиться и так.
– В смысле?
– Раздвоение личности может появиться не только от шизофрении, а и от наркотиков, травмы головы и… стресса.
Доктор многозначительно посмотрел на Зацепина.
– И что он?
– Да ничего. Рассказал, что иногда чувствует, словно кто-то за ним следит.
– Мания преследования?
– Не думаю. Такое бывает практически у всех людей. Скажите откровенно, – доктор хитро улыбнулся, – у вас никогда не возникало ощущение, что в пустой комнате, кроме вас, кто-то есть? Или ощущение взгляда в затылок, хотя позади вас никого не было?
Подумав, Юлий вспомнил пару таких случаев, но признаваться в этом не хотелось.
– Не припоминаю.
Доктор усмехнулся. Он не поверил, но вслух ничего не сказал.
Дверь открылась, и в кабинет ввалился мокрый Киреев, зажимая под мышкой пакет с продуктами.
– Погодка… – пробормотал он, с отвращением стаскивая с себя облепившую его матерчатую куртку. Юлий накинул свою кожанку и, выйдя в коридор, подошел к окну.
Мелкий дождь насытил улицу никому не нужной влагой, незаметно пропитав одежду и волосы прохожих микроскопическими каплями. На стекле эти капли собирались, соединялись, словно разрозненные полки армии, и стремительными ручейками срывались в атаку на отсыревший от этой бесконечной войны подоконник.
Почему Данила затеял этот разговор с доктором? Что за слежка? Кто следит и почему? И следит ли вообще? А может… Данила действительно начал сходить с ума? «Шизофрения – долгоиграющая болезнь. Она развивается на протяжении многих лет и внешне практически ничем не проявляется». Могло ли давнее событие повлиять на детскую психику? Кстати, давнее событие… Гадалка!
* * *
Киреев не поленился съездить на кладбище. Если версия Юлия верна, то Данила не мог не прийти на могилу своего дяди и его жены.
Директор, мельком глянув на раскрытое удостоверение, посмотрел на вырванную из газеты фотографию и кивнул головой:
– Знаю. Кто же теперь его не знает? Месяц назад он заказал новую ограду и плиту из мрамора для своих родственников.
– Можно посмотреть?
– Сейчас. Иван!
В кабинете появился маленький мужичок в покрытой пылью спецовке.
– А? Звали?
– Проведи товарища на… – директор сверился с картой, лежащей перед ним на столе, – сто пятнадцатый участок. Это недалеко.
– Я на машине, – сказал Сергей.
– Иван, покажешь дорогу…
