Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
— Значит, вы — новый оябун?[153]— теперь я сосредоточил внимание на Кидзугути. Жаль, что он стал боссом. Сугавара был глух, но, по крайней мере, любил музыку. И, насколько мне известно, Сугавара людей не убивал.
Кидзугути ухмыльнулся, чертовски довольный собой.
— Отчасти благодаря вам, господин Чака, — сказал он. — И, разумеется, благодаря нашему диджею Тове. Он — маг и волшебник. Из дерьмовых записей такую конфетку слепил. Если наркотики так на мозги действуют, я готов посылать всех продюсеров «Сэппуку» хоть в Амстердам, хоть в Индию. Вы уже слышали сингл?
Я глянул украдкой на диджея. Лицо Товы слегка передернулось и вновь застыло в режиме зомби. Я вспомнил, как во время первого моего визита во «Взлетную Полосу Талантов Продакшнз» Това стоял в углу с микрофоном наготове, и пленка продолжала перематываться, когда Санта нес свою чушь и требовал ключ. Вот, значит, каким образом мой голос попал на новый диск. Мало мне было Рэнди Шанса — так я скоро превращусь в псевдонимную мульмедийную суперзвезду.
— Я слышал песню, — заговорил я. — Крепкая музыка, танцевать под нее можно. Но я думал, что дид-жей Това — подручный Хидзимэ Сампо. Как это вы его сманили?
— Без проблем, — ответил Кидзугути. — На Санту напали — вы, может быть, не слышали? Он мертв. Убит клиентом-наркоманом. С ним довольно жестоко разделались. Ничего подобного я не видел — на воле, то есть.
— Значит, вы это видели?
— Нет, — сказал он. — В газете прочел.
— Вы сказали, что никогда не видели…
— Не говорите мне, что я сказал и чего не говорил. «Никогда не видел ничего подобного» — общепринятое выражение.
— Фигура речи! — кашлянул один из Синих Костюмов.
— Фигура речи, — повторил Кидзугути. Он снова включил мертвый тюремный взгляд, и мне припомнилась небольшая лекция, которую Кидзугути произносил в сауне. Насчет недолговечности секретов. Не знаю, почему Кидзугути не убрал Санту сразу же, если ему так важно было сохранить в тайне заговор против Ёси. Согласно моей теории, Санта продлил себе жизнь, обещая отнять у Ольги записи. Когда ничего не получилось, Санта превратился в лишнее бремя, и к тому же он не умел держать язык за зубами. Не хотелось бы, чтобы мой язык довел меня до такой же беды, но я не удержался и надавил еще чуть-чуть:
— Говорят, «Сэппуку» подписала контракт с «Темной сущностью»?
— С кем? — переспросил Кидзугути.
— Вообще-то, — вмешался Синий Костюм, слегка откашлявшись, — «Темная сущность» более не существует. Теперь они зовутся «Фантомная боль» и пишут новые песни, совершенно оригинальные.
Теперь я понял, как все получилось. Эта банда из «Сэппуку» отчаялась вернуть пропавшие записи Ёси и вместо этого предложила «Темной сущности» сделать собственную версию — быстро и кое-как. Только «Сущность» не предупредили, что запись пойдет в продажу под видом нового альбома «Святой стрелы». В качестве компенсации с группой заключили договор на запись их собственного диска. Держу пари, в этом контракте имелся пункт: «Темная сущность» — э-э, «Фантомная боль» — будет хранить молчание о своем «вкладе» в «Ре/ин/троспекцию». А может быть, «Фантомная боль» участвовала в обмане и сочла фальшивый прощальный альбом лучшей данью своему кумиру. Может быть, когда приходится выбирать между участью всю жизнь играть каверы и шансом прорваться наверх, это нельзя даже назвать выбором. А может быть, эти ребята, как большинство рокеров, даже не собрались прочесть злосчастный контракт.
— «Фантомная боль», — с нажимом сказал Кидзугути. — С этой группой мы связываем большие надежды. Они заполнят пустоту, оставленную «Святой стрелой».
— Интересная формулировка, — заметил я.
В глазах Кидзугути вспыхнула тревога. Я улыбнулся ему, улыбнулся всем присутствующим, каждому поочередно — Кидзугути, диджею Тове, троим Синим Костюмам. Доулыбался до того, что щеки заболели. Все равно улыбку никто не видел. Ее скрывали бинты. И вдруг кто-то рявкнул:
— Бэби, ты теперь богат!
— А? — всполошился Кидзугути, оглядываясь по сторонам.
— Бэби, ты теперь богат!
Хриплый, пропыленный голос, короткую фразу он мучительно выдавал по слогам. Хотя все мы дружно озирались, источник звуков обнаружился не сразу.
— Бэби, ты богат, как я!
Больше всех, похоже, удивился сам диджей Това. Неуклюжее тело выпрямилось, угловато застыло, обеими руками он обхватил наушники, на лице — припадочный ужас, а челюсть словно сама собой вибрирует с каждым словом. Он казался одержимым или человеком-антенной, принимающим сигналы из астрального мира.
— Ты держишь деньги в толстой сумке в зоопарке средь зверья!
Легче было догадаться, к кому обращены эти слова. Глаза диджея расширились в изумлении, дергались в орбитах, но смотрели прямо на меня. Мои глаза не отвечали им взаимностью. Они судорожно шарили по комнате, ловя реакцию окружающих.
Двойной шрам на картофельном лбу Кидзугути сморщился от негодования.
— А вы говорили, он немой, — проворчал он.
— Немой, — подтвердил первый Синий Костюм.
— Уже много лет молчит, — подхватил второй.
— Это же, блядь, не одно и то же, — прошипел Кидзугути.
И в ожидании продолжения все взоры вновь сосредоточились на Тове. Но продолжения не последовало. Постепенно его глаза вернулись к норме, напряжение отпустило. Лицо передернулось в последний раз и обмякло. Диджей опять сутуло согнулся. В шарадах так изображают «поникший цветок».
— Это что была за хрень? — спросил Кидзугути, ни к кому в частности не обращаясь.
Мы так и стояли, глядя друг на друга. Ответа ни у кого не было.
27
Я промчался вниз по лестнице. Сегодня музыки не было. Может быть, музыка на лестнице — из числа обычаев эпохи Сугавары и уже отходила в прошлое. Как я ни любил свои ботинки, эхо шагов на лестнице меня отнюдь не радовало. И, сам того не замечая, я начал насвистывать. И вдруг понял — эту же самую песню я насвистывал в длинном подвальном коридоре отеля «Кис-Кис». Я сопоставил свое открытие с нежданными откровениями диджея Товы и вдруг понял, что это за песня. Она билась в моем подсознании с той самой минуты, как Ольга улетела из Токио.
Ночь Фестиваля Всех Звезд. Здание «Саншайн-Си-ти». Два одиноких иностранца и море алкоголя. Дождь бьет в окно «Дикой клубники», автомат снова и снова играет «Битлз». И Ольга рассказывает мне… о чем она рассказывает?
«Бэби, ты теперь богат! Ты теперь богат, как я». Ночь Фестиваля Звезд, я болтаю с ослепительной шведкой. Звенят стаканы, гремит гром. «Ты держишьденьги в толстой сумке в зоопарке средь зверья». В зоопарке. Она говорит, что под эту песню вспоминает экскурсию в зоопарк Уэно. Дождь бьет в оконное стекло. Зоопарки очень грустные, говорит Ольга. Ей там всегда грустно, потому что животные — панды, тигры, гориллы, кенгуру, фламинго и все эти прекрасные создания из дальних уголков планеты, — эти животные никогда не смогут вернуться домой. Они будут есть в зоопарке, будут здесь спать, может быть, даже потомством обзаведутся, но они тут навсегда чужие. А когда они проживут в зоопарке много лет, у них уже не будет родины. Они до самой смерти будут жить, мечтая о родине. Иногда, сказала мне Ольга, она то же самое думает о себе и Японии: маленький зверек в гигантском зоопарке. Я кивал в такт. Лед таял в стакане. «Битлз» играли, дождь ритмично стучал в окно. Фестиваль Всех Звезд на пятьдесят восьмом этаже «Саншайн-Сити».
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
