следует призрачный образ Шани. Она шагала рядом, и в какой-то момент, развернувшись, он увидел, что в ее сердце вонзился «роковая поцелуй» — ее рапира. Взгляд Шани был полон обвинений, и она тихо произнесла: «Я даровала тебе возможность спастись, но ты, как всегда, поступил по-своему». Убеждая себя, что это всего лишь иллюзия, вызванная проклятым местом, Гром не хотел верить в то, что с Шани могло случиться такое несчастье. В отчаянии он выкрикнул: «Сгинь, морок!». В ответ ее призрачный образ хищно улыбнулся и растворился в тумане.
Цедрус, вглядываясь во мрак, заметил, как издалека к нему приближается величественная фигура. С каждым шагом эльф всё яснее распознавал владыку Эльронда, чей взгляд был суровым, а общее выражение — неприветливым. Образ владыки обнажил свой клинок и, переходя от шагов к стремительному бегу, наполнил голову Цедруса грозным тоном: «Ты должен был защищать Келебриан, а не подвергать её риску! Никогда тебе не смыть своего позора!». В страхе перед своим владыкой, видимым лишь ему одному, Цедрус упал на землю, чувствуя, как клинок готовится занестись над его головой. «Нет, владыка! Я совершил ошибку…» — успел выкрикнуть он, прежде чем закрыл глаза. Когда же он вновь распахнул их, галлюцинация исчезла, и он встретился с недоуменным взглядом Прекхарда, который протягивал ему руку, предлагая помочь подняться.
«Вставай, белокурый! Все мы совершаем ошибки…» — произнес харадрим, и его взгляд упал на собственную галлюцинацию, возникающую за спиной Цедруса. Прекхард увидел своего сына, по имени Агрон, облачённого в доспехи змеиной гвардии. С укором сын смотрел на отца, и в голове Прекхарда раздался его голос: «Надеюсь, что тебя постигла лишь участь предателя, а не труса, и ты вместе с легионом сгинул в забвении. Я уже отрёкся от тебя, но, если бы мой отец пал в бою, хотя бы как воин, я сохранил бы о нём память». Ошарашенный Прекхард остался бы стоять как вкопанный, если бы его не выдернула из этого оцепенения сильная рука Грома, который произнёс, что они почти выбрались.
Трава под ногами становилась всё более яркой и насыщенной зеленью, а туман постепенно рассеивался. Впереди вновь открывалась зелёная чаща. Образы, терзавшие сознание, остались позади в тумане, для тех, кто решился обернуться. Их шёпот становился всё менее разборчивым с каждым шагом, пока не умолк совсем, по мере удаления от туманной долины.
Когда туман окончательно рассеялся, выбравшихся из его объятий встретил самодовольный Володус, который, протянув руку, указал на удалённый пруд, к которому вела широкая тропа, скрытая под густой кроной деревьев.
§3. Вокруг таинственного пруда
Володус оказавшийся раньше всех в новой части леса уже успел что-то отыскать, что еще больше помутнило его рассудок. Он бегал, размахивая руками вокруг пруда и пытался поймать светлячков.
Прекхард и Гром устало бросили взгляд на неадекватного Володуса. Они даже думать не хотели о том, что с ним происходит. Цедрус вовсе испытывал стыд, вспоминая откровение Алатара об истинной природе Володуса и Малдуста, и еще раз подумал о том, что синий маг наверняка допустил ошибку.
Малдуст повел группу вперед к чистому пруду, который располагался в центре обширной поляны, в этот раз не скрытой в тумане. Напротив, вся поляна была освещена светом звездных светлячком, которые в кроне леса имитировали звездное небо.
Эта крона казалась удивительной и необъяснимой не только из-за множества звездоподобных огоньков, мерцающих среди ветвей, но и из-за своей необычной структуры. Поляна, просторная и достаточно большая, чтобы в её центре разместился глубокий пруд, не дающий возможности перепрыгнуть его, была окружена высокими, почти тридцатиметровыми деревьями. Расстояние между стволами по овальному периметру поляны было значительным, особенно между теми, что находились друг напротив друга, через саму поляну. Но, несмотря на это, их кроны каким-то образом сливались в единый навес, образуя плотный купол, который полностью блокировал солнечный свет над всей поляной и прудом.
Сам пруд простирался в центре поляны, как бесконечное зеркало, отражая кроны высоких деревьев, которые плотно сомкнулись над ним, создавая иллюзию звездного неба среди их ветвей. Вода в пруду была кристально чистой, настолько прозрачной, что взгляд мог проникать сквозь неё до самого дна, где лишь изредка виднелись темные камни и водоросли. Поверхность воды оставалась безмятежно гладкой, словно застыла в вечности, не нарушаемая ни ветром, ни движением. Казалось, что само время остановилось над этой водной гладью, удерживая её в идеальной неподвижности. В этой зеркальной тишине, пруд выглядел как олицетворение спокойствия и безмятежности, словно приглашая каждого заглянуть в него, чтобы очаровать своим покоем.
На правом берегу пруда виднелись несколько каменных глыб, не превышавших метра в высоту. Эти массивные валуны тесно соприкасались друг с другом, погружаясь в траву. Из их тени почти незаметно струился ручеек, который, словно тайная нить, вплетался в пруд, наполняя его водой. Удивительно было то, что, касаясь водной глади, ручей не вызывал ни ряби, ни волн, оставляя поверхность пруда нетронутой и спокойной. Журчание воды было столь тихим и едва уловимым, что, чтобы его услышать, нужно было задержать дыхание и вслушаться в окружающую тишину.
Особое внимание привлекала одна из каменных глыб, у которой в землю был вонзен причудливый меч. Этот артефакт первым бросался бы в глаза, если бы взор путников не был отвлечен хаотично разбросанными по всей поляне фигурами древоподобных существ. Эти создания, уже знакомые путникам, словно древние стражи, неподвижно стояли на фоне деревьев. Их зловещее молчание и застывшие фигуры отвлекали внимание от меча, скрывая его присутствие среди теней и высокой травы.
Малдуст первым обратил внимание на застывшие фигуры энтов. Их сходство с теми древами, которые встретились им в туманной долине, было очевидным. Однако, в отличие от предыдущих, эти не источали ауры печали и страдания. Их позы казались умиротворенными. Они стояли прямо, их ноги сливались в единый ствол, как у обычных деревьев. Ветвистые руки были сложены крестом на груди, а ладони покоились на плечах. Головы склонены вниз, а на лицах застыло выражение глубокого покоя, словно эти создания спали вечным, безмятежным сном.
Волшебник поспешил первым делом направится к одному из этих энтов. Не обращая внимание на, рядом проскакал радостный Володус в погоне за одним из светлячков, Малдуст тянул свою ладонь, чтобы коснутся древа.
«Ты уверен, что это хорошая идея?» — Гром окликнул Малдуста, осторожно положив руку на рукоять своей рапиры. Пирата беспокоило то, что эти древоподобные создания стояли здесь словно безмолвные стражи.
Но Малдуст еще на расстоянии почувствовал, что они не излучают жизни. Он приблизился,
