вместо этого они решили продолжить путь по пустыне. «Судьба наказывает меня за всю ту легкомысленность и беспечность, которые я позволял себе годами,» — думал Гром, пытаясь собрать остатки сил и воли.
И только на Володуса это место, казалось, действовало иначе. Его и без того приподнятое настроение, несмотря на гнетущую атмосферу вокруг, на глазах у всех перерастало в настоящую эйфорию. Идя вперед, он двигался с такой легкостью, что позволял себе приплясывать, словно беззаботный ребенок, весело скача по мягкой земле.
Когда для остальных стало неочевидно, что лес указывает путь, а Володус продолжал скакать вперед, словно по своему усмотрению, Гром, Прекхард и Цедрус замешкались. Понимая, что от Володуса вряд ли удастся получить внятный ответ, они обратились за советом к Малдусту.
«Думаю, Володус испытывает те же смятения, что и я. Это место… Этот лес. Он пробуждает во мне отголоски давно забытых воспоминаний,» — произнес Малдуст с задумчивым выражением лица. — «Нет, я точно не бывал здесь раньше, но эти существа…» — он указал пальцем на светлячков, порхающих рядом. — «Они явно ведут меня. А их свет… Как он похож на свет звезд.» — Волшебник осторожно подставил ладонь, и один из светлячков опустился на нее. Прошептав нечто слышное, только этому маленькому созданию, Малдуст наблюдал, как светлячок взвился в небо, объединяя вокруг себя целый рой светящихся огоньков. Они разлетелись, образуя параллельные линии, словно прокладывая тропу через туманную долину, ярко освещая путь вдаль.
Теперь идти и бороться с неприятными ощущениями стало гораздо легче. Володус, позволяя себе беззаботно отклоняться от тропы, освещенной светлячками, порой углублялся в плотный туман, но вскоре возвращался обратно. «О! Грибочек!» — раздался его голос, когда он вновь исчез в серой завесе. Когда он вернулся, его зрачки были расширены, а эйфория, казалось, еще больше усилилась. Это можно было заметить по тому, как Володус стал проявлять необычное внимание к Малдусту. Подойдя ближе, он крепко схватил старика за плечи и обнял, искренне признаваясь в своей любви и ценности, которую испытывает к этому ворчливому старику. Прежде чем снова раствориться в тумане, Володус вдруг резко поцеловал Малдуста, оставив того в полном шоке и недоумении.
«Я, конечно давно хотел, чтобы Володус прекратил свои идиотские шутки, но такой Володус мне тоже не по нраву. Надеюсь, это вскоре пройдет» — Сказал Малдуст вытирая своим рукавом обслюнявленные Володусом усы.
Двигаясь вперед, они натолкнулись на мертвые деревья, которые сменили свои привычные формы на искаженные и искривленные. Чувство тревоги и влияние негативных эмоций усиливались с каждым шагом. Цедрус заметил, что некоторые деревья напоминали гуманоидные очертания. Обратив на это внимание своих спутников, Малдуст использовал огненную ладонь, чтобы разогнать туман вокруг себя, и отряд решил немного свернуть с тропы, чтобы получше рассмотреть странные деревья.
«Не может быть… Поправь меня, если я ошибаюсь, Малдуст, но эти деревья… Они напоминают мне энтов. Ты ведь знаешь о них?» — с удивлением произнес Цедрус, в его голосе слышался явный скептицизм и сомнение, особенно на конце фразы.
«Я скажу тебе больше мой друг… Это жены энтов…». — Ответил дрожащим голосом Малдуст. — «Я плохо помню те времена, когда Саурон сжигал их сады, превратив их угодья в то, что сейчас зовется Бурыми землями. Но я отчетливо помню очертания этих созданий.»
На открытой поляне, затянутой густым туманом, Малдуст, разгоняя непроницаемую завесу пламенем, вместе с остальными внимательно изучал встреченное ими древообразное существо, стоящее среди мертвых деревьев. Его искаженная форма, как будто смятая невыносимыми муками, опиралась на ветви, которые напоминали искалеченные руки, стремящиеся найти опору в земле. Голова существа напоминало обломки, покрытые слоем мха, который скрыл его истинную природу, однако, открытые участки древесного лица с трудом выдавали женственные черты. Эти черты, почти невидимые, выражали глубокую тоску и боль, как будто существо испытывало агонию в своем существовании.
Ноги существа, углубленные в землю до колен, были плотно увязаны в почве, как будто природа сама старалась удержать его в своем объятии, не позволяя уйти. Корни, стекающие от «рук» и «ног», впивались в землю, словно пытаясь вырваться из невыносимого страдания, но их хватка была сильной и неумолимой. В целом, форма этого существа напоминала человека, сгорбившегося и стоящего на четвереньках, который изо всех сил сражается с чудовищной болью, терпя немыслимые страдания, олицетворяя собой муку и упорство в вечной борьбе с тёмными силами, которые заточили его в этом вечном плену.
Малдуст, прикоснувшись второй рукой, не охваченной пламенем, к древесному лицу, внезапно отдернул ее, словно его ошпарило. В этот миг ему показалось, что он коснулся источника мистического чувства утраты и печали, которое эхом разносилось по всей поляне, откликаясь в душах тех, кто находился неподалеку.
«С тобой все в порядке Малдуст?» — с беспокойством спросил Гром.
«Я бы не сказал…» — Старик, изо всех сил пытаясь усмирить бурю негативных эмоций, ответил, что это соприкосновение действительно ошпарило его, но не тело, а душу, наполнив ее наплывом горести и печали. Однако помимо боли, отчаяния и агонии, заполнявших это древесное существо, Малдуст ощутил искорку жизни. Несмотря на свое угнетенное состояние и всю скрытую тьму, оно продолжало жить.
«Можем ли мы помочь ей?» — Спросил Цедрус, который также рискнул прикоснуться. В отличии от Малдуста его не захлестнула волна таинственной силы, но и ничего необычного, что за ней крылась бы, Цедрус тоже не ощутил.
«Как бы мы сами не нуждались в помощи, если задержимся здесь.» — Ответил, тяжело дыша Малдуст, призывая спешить продолжить путь.
Цедрус в последний раз окинув существо своим взглядом, зачем-то отодрал древесную кору, от которой веяло грустью и бросил себе в сумку, прежде чем догнать остальных.
На их пути всё чаще встречались подобные «мертвые» энты, и отряд, осознавая, что разгадать эту тайну им не под силу, ускорил шаг, стремясь поскорее покинуть это дурное место.
Перед тем как перейти через эту туманную долину, магический поток навеянной печали, медленно окутывавший сознание путников, достиг своего пика. Вглядываясь в туман, каждый из них столкнулся с неприятными галлюцинациями.
Малдуст увидел рыжеволосую молодую девушку, ее локоны, словно дикий огонь, развевались на ветру, а взгляд, наполненный пламенем, устремился прямо на него. Ее шепот, до боли знакомый, звучал в голове волшебника: «Ты позволил мне сгореть в этом огне…». Он хотел мысленно ответить, что не помнит ее, но прежде, чем сформулировать свою мысль, услышал предвосхищающий ответ: «Это делает тебя лишь более жалким и виновным в том, что произошло».
Гром заметил, как в тумане за ним
