перекрестный огонь, — выдыхаю я.
Голова Ройса резко поворачивается в мою сторону, его глаза расширяются, когда красные струйки стекают по моему подбородку.
Его плечи распрямляются, и он бросает взгляд через участок, приходя к собственному заключению.
— Грейвен.
Прежде чем я успеваю моргнуть, Ройс тянет меня ко внедорожнику, заталкивает внутрь через свою дверь, и запрыгивает следом.
— Звони Мэддоку, — говорит он Рэйвен, разворачиваясь и вылетая на дорогу.
— Он на площадке, — качает она головой. — Его телефон должен быть на скамейке.
Через пару секунд она матерится, качая головой.
— Кэп тоже не отвечает.
— Он дома, должен ответить.
— Он, наверное, в бассейне с Зоуи. Его телефон, должно быть, не с ним. Рассказывай.
— Дом превратился в пепел, сожжен дотла, — говорит Ройс.
— Око за око? — удивляется Рэйвен.
Конечно, это бы все объясняло, учитывая, что по ее приказу одна из правящих семей приехала и сожгла поместье Донли, которое когда-то было мне домом, поместье Грейвенов.
После того, как он предал систему, которая строилась сотни лет, своей ложью и жадностью, он был изгнан главами пяти семей, их общим решением.
Но это, если только смотреть на уровне глаз.
Дело не в огне или мести, или расплате домом за дом.
Все дело в красивой, знакомой стене, построенной на этом месте, и воспоминаниях, которая она должна всколыхнуть, обещаниях, данных около нее.
«Я обещаю тебе. Когда-нибудь ты и я будем вместе навсегда, что бы ни было».
Это послание для одного единственного человека, и это я.
Сообщение получено.
— Мы едем к Мэддоку, — объявляет Ройс, как будто кто-то спрашивал.
Я откидываюсь на сидение, закрываю глаза до конца поездки, зная одну вещь наверняка.
Он наблюдает.
— Ты в порядке, Рэй-Рэй? — спрашивает Ройс пару минут спустя. В последний раз, когда Рэйвен ехала по этой дороге, в нее врезался психопат, ненавидящий Бреев. — Ребенок в порядке?
Он тянется назад, и Рэйвен хватается за его руку, слегка сжимая.
— Да, Малыш. Мы в порядке. Давай добираться до Мэддока.
— Еще несколько минут.
Когда мы в паре улиц от парка, я отстегиваю свой ремень.
— Высади меня, я прогуляюсь до дома.
Голова Ройса дергается в мою сторону.
— Черта с два.
— Давай же, мне нужен свежий воздух.
— Ты получишь немного гребаного воздуха, когда мы выйдем в парке.
— Ты в любом случае будешь проезжать нашу улицу по пути к корту.
Он ничего не говорит.
— Выпусти меня или я убегу в ту же секунду, как мы остановимся.
— Тогда уйдешь, блядь, когда мы остановимся, — рычит он. — Я не буду тормозить.
Я качаю головой, отрываясь от сидения.
— Выпусти ее, Ройс, — говорит ему Рэйвен.
— Что?! — орет Ройс. — Это уже моя гребаная задница здесь, я…
— Ты видел, что со мной было после всего случившегося с моей мамой, — спорит она с ним. — Давай, Ройс, — шепчет она. — Она просто хочет прогуляться до дома, не сбежать, как сделала я.
У Ройса дергается челюсть, но когда мы заезжаем за угол, всего в паре поворотов от особняка Брейшо, мимо которого он должен проехать, чтобы попасть на корт, он останавливается на обочине, открывает замок, но не оглядывается.
Я не колеблюсь, вылезаю из машины и прохожу один квартал выше по дороге, где сажаю свою задницу на обочину.
Глубоко вздохнув, я хватаю телефон и снова пытаюсь дозвониться до Марии, но на этот раз он даже не звонит. Я вешаю трубку, прежде чем мне успевают сказать, что почтовый ящик переполнен.
Не знаю, зачем вообще пытаюсь. Я знаю, что ее больше нет.
Цветы и стена были сделаны для меня, это подтверждение.
Я встаю, пытаясь запихнуть телефон в карман, пока разворачиваюсь на пятках, чтобы отправиться домой, но он падает на асфальт. Внезапно я натыкаюсь на пару голубых, как океан, глаз.
Твою мать.
Глава 28
Виктория
Могу поклясться, прошли минуты, пока никто из нас не говорил, так что я решаю быть первой.
— Я знала, что ты доберешься до меня.
— Я должна была.
Я облизываю губы, отводя взгляд в сторону, только чтобы вернуть назад.
— Нет, не должна. Тебе нужно было держаться подальше. Тебе стоит уйти сейчас.
— Я пыталась застать тебя одну долгими днями. Я никуда не пойду.
Усмехнувшись, качаю головой. Осторожно, чтобы не столкнуться плечами, прохожу мимо.
— Что мы даже не можем поговорить?
Нет. Не можем.
— Черт возьми, Виктория. Прошу тебя.
Сжав зубы, я продолжаю идти.
— Я боюсь!
Я замираю, зажмурив глаза.
Не ведись на это.
Собственное напоминание не срабатывает, и мои плечи опадают.
Я поворачиваюсь вокруг, резко вскидывая руки, как бы говоря, ладно, ты поймала меня. Но, чем дольше мы смотрим друг на друга, становится ясно, что одна из нас не в теме, и это я.
— Боишься чего, Мэллори?
— Он не сказал тебе.
Я не позволяю себе сглотнуть и стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно и ясно.
— Сказал что?
— Он позволил мне увидеть ее, — говорит она, оценивая мою реакцию.
Мое сердце проваливается. Весь мой мир — мир, никогда не принадлежавший мне — разбивается у моих ног.
Моя Зоуи.
Ее дочь.
Я не могу остановить их, мои слезы появляются без разрешения.
Она сразу замечает влагу в моих глазах, тяжелый отблеск чего-то сияющего в ее собственных.
Я знаю, что хочу сказать ей прямо сейчас, и это, блядь, отойти от меня, убираться к чертовой матери, не играть в игры, в которых она не сильна, но я не могу.
Обвинять ее во всем дерьме приведет только к ответному огню, и именноя буду той, кто пострадает.
Если я хочу быть Брейшо за собственные заслуги и собственными руками, мне нужно быть смелой, бескорыстной, и даже больше в ситуации, как эта.
Я должна выпустить зеленого монстра внутри нее.
Так что я сжимаю губы, кивая, борясь с кислым привкусом во рту, умоляя себя держать язык за зубами, ничего не говорить.
— Ты не должна бояться увидеться с ней. Она… боже, Мэллори. — Судорожные рыдания воруют мое дыхание. — Она идеальна. Прекрасна.
Она плачет, тыльной стороной ладони вытирая нос, пока слезы скатываются по ее розовым щекам.
— Я совершила ошибку, — шепчет она. — Много ошибок,
