в советских газетах.
Всем атакующим было сейчас не до этого. Каждый из них, старался ничем не привлечь внимание противника и, как можно дольше, сохранить размеренное дыхание спринтера.
Меж тем, самураи оправились от большого испуга, что у них вызвала артподготовка. Они привели себя в норму, вылезли из казематов и обнаружили невероятную вещь.
Выяснилось, что несокрушимую крепость атаковали какие-то тёмные тени, которые быстро взбирались к вершине пригорка. Раздались гортанные чужеземные вопли, и в небо взвились осветительные ракеты противника.
Всю местность вокруг залило сияние белое цвета. Привыкшие к тьме, глаза штрафника резанула яркая вспышка, и Григорий на секунду ослеп. Он видел только какие-то пятна и полосы.
Последовала другая команда командира японцев. С вершины холма дружно ударили из всех стволов, что умели стрелять. Потом полетели ручные гранаты и раздались частые, глухие хлопки. Вокруг засвистели многочисленные осколки и пули.
Так же, как и Григорий, соседи справа и слева, неудержимо мчались вперёд. Фигуры бойцов то появлялись, то исчезали в облаках серой пыли, что поднялись в воздух от взрывов. То один, то другой человек падал на землю и уже не вставал.
Каких-либо дум в голове парня не было. В мозгу билась одна только мысль: — «Нужно, как можно быстрее добраться до верха. Где-то на периферии сознания вдруг появились, чти-то чужие слова: — «Как во время прорыва…»
Всё остальное внимание парня сосредоточилось на одном очень важном занятии. Григорий следил только за тем, куда ставить ноги? Он не хотел, оступиться на острых камнях, подвернуть себе голень и рухнуть на склон.
Боец почти сразу, утратил всякое представление о времени. Григорию почему-то казалось, что он уже много часов лезет по невероятно крутому и высокому склону холма.
В течение весьма необычного, с одной стороны — монотонного, а с другой — очень стремительного, продвижения вперёд, он потерял свою каску. Сначала, что-то тоненько взвизгнуло возле самого уха, и кожаный ремешок был перерублен острым, как бритва, осколком. Горячий металл полоснул по щеке. Из небольшого пореза тотчас побежала струйка горячей крови.
Ещё через миг, пуля японцев сильно ударила в навершие прочного купола. Тяжёлый железный колпак съехал на затылок бойца, а затем, вообще, слетел с головы. Он упал на спину Григория, свалился на землю и укатился вниз, в темноту.
У парня не было даже секунды, чтобы взглянуть, куда делся шлем? Он так же, как прежде, почти на карачках взбирался на большой косогор.
Наконец, Григорий добрался до первой линии укреплений противника. Он поудобнее перехватил автомат, и спрыгнул в глубокий бетонный окоп. В этот же миг, из-за поворота траншеи неожиданно выскочил здоровенный плотный японец.
Парень стал поворачиваться к своему неприятелю и отчётливо понял, что не успеет этого сделать. Секунды опять прекратили стремительный бег и потекли никуда, не спеша, как загустевшая краска. Всё вокруг стало двигаться, словно в замедленном фильме.
Ужасаясь своей заторможенности, штрафник удивительно долго пытался, во всеоружии встретить чужого солдата. Меж тем, как к бойцу, большими скачками плавно летел гигант-самурай.
Как представилось парню, росту в нем было два метра, а весу куда больше центнера. В правой руке верзила держал карабин, а в левой оказалась, зажата противопехотная граната фашистов.
Железная банка с тротилом прочно сидела на длинной ручке из дерева. Она взметнулась к тёмному небу и с ужасающей силой, упала на голову, запыхавшегося от бега бойца.
От мощного удара по черепу, у парня всё резко запрыгало перед глазами. Последнее, что он запомнил, было движение указательного пальца правой ладони. Автомат содрогнулся в руках штрафника и выплюнул короткую очередь в тело врага.
Несколько пуль пробили грудь самурая, защищённую лишь простой гимнастёркой. Сила инерции швырнула громилу назад. Он крепко ударился о бетонную стенку, повалился на бок и, почти целиком, оказался за поворотом траншеи.
Граната, что японец держал в левой руке, тотчас взорвалась. Из-за угла укрепления, взметнулся клуб дыма с огнём. Григорий лишился сознания и провалился в непроницаемый мрак.
Когда парень очнулся, то он ощутил, что лежит на спине и его, то покачивает, как на волнах, то трясёт, словно в старой телеге. Григорий чуть приподнял тяжёлую голову и осмотрелся вокруг.
Через силу он понял, его куда-то несут на носилках. Сильнейшая слабость охватила всё существо, и красноармеец опять повалился на узкое и весьма неудобное полотно из брезента.
Через какое-то время, Григорий снова вернулся в сознание. Парень увидел, что уже оказался в просторной палатке санбата. Там его внимательно осмотрели полевые врачи. Они признали травму очень серьёзной и направили молодого бойца в госпиталь прифронтовой полосы. Вместе с прочими ранеными его погрузили в кузов старой полуторки и повезли в ближний тыл. Туда он попал дня через три.
К тому времени, когда парень добрался до места, он немного оправился от атаки японца. Первым делом, Григорий попросил медсестру, дать ему карандаш и бумагу. Не удивляясь просьбе бойца, она тотчас принесла всё, что нужно. Преодолевая сильнейшую боль в голове, он с трудом сел на жёсткой кровати и наконец, написал сразу несколько писем.
Такое простое, но удивительно важное для парня событие, произошло с ним впервые за три с лишним года страшной войны. Сначала, боец написал своей зазнобе на юг Украины. Следующие небольшие послания ушли к маме в деревню и к любимому дяде, у которого он много лет жил в далёкой Самаре.
Удар гранатой по черепу, не прошёл для красноармейца бесследно. Врачи весьма удивлялись тому, что боец до сих пор ещё жив. С правой стороны головы, прямо над ухом, у парня осталась довольно приличная вмятина.
Кроме того, у Григория начались жуткие боли в мозгу. Они были настолько сильны, что медики не смогли ничего с ними сделать и отправили раненого в воинский госпиталь, расположенный во Владивостоке.
По приезде в краевую столицу, парень узнал, что туда уже прибыло несколько писем от родных и знакомых. В первом послании содержались очень приятные новости.
Выяснилось, что его большая любовь, Мотя Савченко, с которой он познакомился в Гамбурге, в данный момент, в полном порядке. Особый отдел признал её малолетней узницей концлагерей и отправил на родину. Благополучно вернувшись, домой она написала это письмо и в конце сообщила, что с нетерпением ждёт приезда Григория.
К радости парня, его мама оказалась жива, совершено здорова, и очень ждала сына домой. Ещё она сообщила такое, что удивительным образом прошло мимо армейской цензуры.
Скорее всего, особисты не обратили внимания на те простые депеши, которые шли не на фронт, а в госпиталь, расположенный
