Все точно с ума посходили: повсюду толчея, суматоха, улицы запружены транспортом. На площадях танцуют ряженые, к которым на каждом углу присоединяются туристы и случайные прохожие. Под стенами норманнского замка проходит театрализованное представление. Пиво и виски льются рекой. Ирландская музыка, ирландские песни, смеющиеся ирландские девушки в национальных костюмах… хлопки хлопушек, свист свистулек… Не город, а одна большая цирковая арена.
Расплатившись за пиво, Константин спросил о Дэймоне. Бармен указал на столик в самом дальнем углу.
– Большая просьба, сэр, если вы пришли забрать его, то уж проводите до самого дома. Он здесь с восьми часов вечера, так что сами понимаете… Или оставьте сидеть, где сидит, я сам его провожу, как закроюсь.
– Все в порядке, я о нем позабочусь. Он должен что-нибудь за напитки?
Даррен отмахнулся.
В пабе тоже дым коромыслом. Не пройти, не проехать. Чтобы добраться до столика, за которым расположился релаксирующий гений, приходится буквально расталкивать всех локтями. К счастью, никто не обижается. Сегодня вообще никто ни на кого не обижается. Все любят друг друга до пьяных соплей.
– Hey![113] – сказал Константин, присаживаясь напротив Дэймона.
Тот вперил в него мутный взгляд. Перед ним на столе красовался пустой стакан и наполовину опустевшая бутылка виски. И еще неизвестно, сколько он вылакал до этого.
– Ларри?..
– Я не Ларри. Впрочем, если тебе так хочется…
– Рад тебя видеть, Ларри, старина. – Собрав волю в кулак, Дэймон резко выпрямился на стуле и крикнул проходившей мимо официантке: – Стакан!.. И еще бутылку.
– Сию минуту, сэр.
Константин покачал головой.
– Ну, чувак, ты и нагрузился.
– Брось. – Дэймон взял из пачки сигарету. – Я в полном порядке.
На нем была белая рубашка с закатанными до локтей рукавами. На шее, в распахнутом вороте, болтался какой-то бронзовый амулет. Он был чисто выбрит и казался юным князем, только что проигравшимся в пух и прах и решившим свести счеты с жизнью.
– Бутылка виски в одно рыло… Странно, что ты еще ворочаешь языком.
– For me this is a duck soup…[114] – пробормотал Дэймон, наливая себе и Константину. – Я еще и не такое могу делать языком… тебе ли не знать…
Константин залпом осушил свой стакан. Зорко глянул на Дэймона. Тот молча таращился на скомканную салфетку и что-то в выражении его лица наводило на мысль, что его сейчас стошнит.
– Дэй! Ты в порядке?
– А? – Дэймон вышел из транса. – Черт, что за вопрос? Я же сказал тебе, чувак, я в полном порядке.
– Тогда еще по одной и на выход.
– По одной?
– По одной.
– Slainte![115]
Они громко чокнулись, едва не разбив стаканы.
– А теперь… – Константин решительно отодвинул стул и встал. – Пора выдвигаться, брат.
– Да ты что? Мы же только начали.
– Предлагаю продолжить в другом месте. Э-э, да ты на ногах не стоишь!.. Держись за меня. Что? Взять бутылку? Arrah…[116] Видит бог, я этого не хотел. Все, пошли. – Медленно, но верно они продвигались к выходу. – Да не туда, черт!.. Дверь вон там.
По дороге из паба Дэймон дважды падал на тротуар. Поднимать его Константину помогали сначала две наряженные феями девицы, а потом добродушный полицейский, с плеча которого свисала лента серпантина. На девиц Дэймон не отреагировал, зато полицейского в приступе благодарности расцеловал в обе щеки.
– О господи… – стонал Константин, весь взмокший от напряжения и уже не чаявший добраться до дома. – Он пьян. Извините, офицер… Он пьян как сапожник.
– Да, да! – на всю улицу орал Дэймон. – Я пьян! Я сраный американец, нажравшийся ирландского виски! Да здравствует ирландский виски! Да здравствует Ирландия!
Оставалось только затянуть гимн Ирландской Республики, но Дэймон не сумел вспомнить ни музыки, ни слов. Тогда он вернулся к виски.
– Ты говоришь, что любишь Ирландию? Э-э, чувак, чтобы полюбить Ирландию, надо принять ее внуть… в сердце, в кровь, в печень…
– Не знаю, как сердце, но печень твоя сейчас точно вопиет о любви к Ирландии.
– А знаешь ли ты, к примеру, чем ирландский виски отличается от любого другого? Слушай сюда, старина…
В фиолетовом небе вспыхивали фейерверки, из распахнутых дверей пабов и ресторанов доносилась громкая музыка. Стиснув зубы, Константин пер на себе в стельку пьяного любовника своей подруги и мысленно задавал себе вопрос: как дошел ты до жизни такой?
– Ну, во-первых: ирландский виски подвергают тройной очистке. Для его приготовления в качестве основного ингредиента используют ячменный солод…
Впереди замаячила черепичная крыша «Сокровенной Розы», и Константин несколько воспрянул. Теперь бы еще затащить этого чертова проповедника на второй этаж, там уложить где-нибудь теплом месте… Конечно, ему тоже случалось перебрать. Известное дело, с кем не бывает. Но в свете последних событий вся эта бредятина жутко действовала на нервы.
– Для фильтрации – запомни, это важно! – используют уголь, а не торф, как это делают в Шотландии. А главное, чтобы называться «ирландским», виски должен быть сделан из зерна, выращенного в Ирландии, и храниться в деревянных бочках минимум три года!..
Константин прислонил Дэймона к стене и принялся обшаривать его карманы в поисках ключа. Дэймон жмурился от удовольствия. Его блуждающий взгляд и бессмысленная улыбка говорили о полном отсутствии контакта с окружающей действительностью.
– Эй, постой! – окликнул он Константина уже с кровати. – Погоди. Помоги мне раздеться.
Тот замер на полпути к двери.
– Что?
– Помнишь, я помог тебе одеться? – спросил Дэймон, приподнимаясь на локтях. И у Константина впервые мелькнула мысль, что он не так уж и пьян. – Теперь помоги мне раздеться.
Он вернулся в комнату. Дэймон ждал, раскинувшись на постели, наблюдая за ним из-под полуприкрытых век. Расстегивая пуговицы его рубашки, Константин обнаружил, что руки дрожат. Что за черт?.. Прямо как невеста в первую брачную ночь. Тогда как на самом деле один подвыпивший чувак нянчится с другим, тоже изрядно нагрузившимся.
Дэймон дождался, когда он расстегнет пряжку ремня, после чего изогнулся с грацией крупной змеи, вытянул ремень из петель, взялся за оба конца и молниеносным движением набросил ему за шею. Повалил на кровать.
– Эй, по-моему сейчас не самое подходящее время…
– Bi i dho husht,[117] – процедил Дэймон.
Опрокинутый навзничь, придавленный к кровати тяжестью его худого, мускулистого тела, Константин начисто позабыл о своей забинтованной руке.
Продолжая затягивать вокруг его шеи кожаную петлю, Дэймон склонился так низко, что его лицо и свесившиеся темные волосы заслонили от Константина весь белый свет.
– Так что сказал тебе король?
* * *
Что за странный вечер! Она сидит перед зеркалом, вся в блеске драгоценных камней и зеленой тафты, и ей не скучно. Два
