как-нибудь позже. Пока Ирв приблизился, положил руку на затылок Бри и поцеловал ее, наслаждаясь моментом.
Когда-нибудь ей непременно станет тесно в аптеке и захочется развиваться дальше. Он же навсегда привязан к этому месту и памяти родственников. К тому же маги стареют медленнее людей. Бри будет выглядеть на тридцать к моменту, когда Ирвин окончательно одряхлеет. Но и до того магу совсем непросто с человеком, особенно с насквозь больным.
Поэтому правильнее было бы ее отпустить уже сейчас и не привязываться слишком сильно, почему же при одной мысли об этом так тоскливо?
— Знаешь, — она прервала поцелуй и отстранилась, — мне так страшно временами. Чувствую себя такой счастливой и боюсь, что все вдруг рухнет.
— Рухнет — построишь заново. Когда меня упекли в Птичью башню думал, что никогда не смогу выбраться из этой ямы и ничего хорошего меня больше не ждет. Потом в моей жизни появился…
— Бринс?
— Ну вначале все же Лестер. Тосковать с ним на пару оказалось куда веселее. Потом уже Бринс, чуть позже — Габриэлла.
— Когда ты произносишь мое имя, оно уже не кажется таким дурацким.
— Прекрасное имя, оно тебе подходит куда больше, чем Бри.
— И тем более «Габби». «Габби Ланн» — просто буэ!
Ирвин не удержался и щелкнул ее по носу. Попытался, точнее, потому что Бри увернулась и щелкнула его первой.
— Завтра обещают городской праздник. Угощения, танцы, конкурсы, — на последнем слове ее глаза азартно заблестели, — сходим?
— Ай, ну если ты приглашаешь! — передразнил ее Ирв.
На праздники он не выбирался последние лет… Даже не вспомнить сколько. Мелисса была домоседкой, ну или притворялась ей, а после отпуска в Птичьей башне Ирв и сам разлюбил выходить из аптеки. Что ему с больной ногой делать среди веселящейся и танцующей толпы?
Да и сам праздник, день коронации первого из Ривертонгов, был не самым любимым у Ирвина. Габриэллу это не смущало: ей нравились Эдмон и Эолин, а особенно — ярмарочные шатры, музыка, сладости и перспектива неплохо заработать на всяких конкурсах. Поэтому Бри с самого утра крутилась по дому и подбирала себе подходящий наряд. Платье красиво, но попробуй в нем влезь на ярмарочный столб или поучаствуй в перетягивании каната. Брюки давали нужную свободу, но выглядели далеко не так привлекательно и вызывали у других горожан вопросы.
Все закончилось тем, что Ирвин с ней поспорил. Выдержит весь вечер в юбке, получит два десятка монет, не выдержит — выигрыш его. Бри тут же заверила, что видит его махинации насквозь, подняла сумму до пятидесяти, после чего нарядилась в юбку и засияла от собственного превосходства над глупыми аптекарями.
Ирв так и не понял, кто из них провел другого, но пятьдесят монет определенно не та сумма, о которой стоило бы волноваться.
У него особой проблемы с нарядами не было. В шкафу висели вполне пристойный черный костюм и целый ряд белых рубашек. Примерив все это, Ирв подумал, что неплохо бы приобрести себе и «парадную» трость. Старая до сих пор служила верой и правдой, удобно лежала в руке, стучала умеренно громко, но порядком износилась. С другой стороны, как еще должны выглядеть трости угрюмого больного аптекаря? Возможно, именно костюм здесь был неправильным.
Передумать и переодеться он не успел, потому как ураган Габриэлла сорвался со второго этажа, подхватил его под руку и потащил на выход, встречать праздник, веселиться и съесть все, что только влезет в желудок.
На улице они почти сразу попали в центр шумного шествия, которое оказалось куда опаснее «урагана». Вокруг пели, танцевали, играли на музыкальных инструментах, каждый со своим ритмом и мелодией, а все вместе это сливалось в что-то неопределенно дребезжащее и громкое. Мелькали пестрые наряды и маски, кто-то болтал и смеялся, кто-то хватал за рукава одежды и пытался утащить дальше по улице.
Бри растворилась в толпе, увязавшись за женщинами в пестрых юбках, а Ирвин с трудом протолкался к краю шествия и отошел на тротуар, где стояли зеваки. Там перевел дыхание и смог оглядеться, сразу почувствовав себя невероятно старым. Надо было оставаться дома, а не тащиться на праздник. Впрочем, это никогда не поздно, вот найдет Лестера — и сразу домой.
Обычно в обязанности следователя не входило патрулировать улицы, но в дни праздников из Птичьей башни выгоняли всех, кого только можно. Наверняка и Брегг тоже бродит неподалеку, как самая ответственная и совестливая.
Ирвин огляделся, затем уверенно пошагал к городской площади. Насколько он успел изучить друга, тот наверняка там, таскается среди ярмарочных шатров. Именно в таких местах чаще всего происходили карманные кражи, а то и драки между торговцами за лучшее место. А здоровенный одноглазый следователь умел разрешать такие конфликты одним своим присутствием.
— Потерял меня? — Бри вынырнула из толпы и взяла Ирва под локоть. — Будешь?
Она протянула ему лепешку из трактира Густава, а когда услышала отказ, с аппетитом вгрызлась в нее сама.
— Вот не послушался меня, запустил всего две тележки с ними. Теперь гляжу и чувствую, как утекают возможные деньги.
— Дефицит — тоже двигатель торговли, — заметил Ирвин. — Если бы очереди у тележек не было, никто бы не стал брать лепешки. Все бы думали, что и качество там не очень, и вкус так себе.
— Ай, эти твои нелепые утешения, — она покачала головой.
Густав и на две тележки согласился с трудом, Габриэлла обхаживала его несколько дней. Под конец трактирщик так устал от этого, что принес Ирвину корзину еды с просьбой сделать что-нибудь, но отвлечь от него «купца в юбке». Задачка была не из простых, пришлось пожертвовать старой и важной разработкой: солью для ванн.
Получив несколько пробных флаконов, Габриэлла так загорелась, что несколько минут просто молчала и разглядывала их. Затем унеслась куда-то, а позже Ирвин узнал, что Софи, та самая Софи, которая чуть не обобрала Лестера, теперь активно расхваливает их косметическую продукцию подругам и поклонницам.
Видимо они с Бри поняли друг друга, потому что корзин и просьб от Софи к нему не поступало.
— Не цените вы меня, — продолжила Бри. — Тебе не нравится косметическая линия, а Густав жалуется, что его трактир скоро превратится в сосисочную. И будто не замечаете, как выросли доходы!
— Не все же измеряется в них. Иногда есть вещи и поважнее.
— Значит, надо их отстаивать, а не только плакаться на злую судьбу, — веско заявила
